– Даже если бы это было возможно, - со вздохом сказала Таня, - его заставят взяться за проект снова. Мне очень жаль, Борис, но своего решения я не изменю. Я попыталась бы и без стилета, просто сообщив им, что я нашла его, да как знать, не у них ли он уже? И часть настоящего стилета - довод надежнее слов. Я взорвала машину Лысенко, стилет мог быть и там... Но в этом нужно убедиться, и начать с сына профессора.

В комнате воцарилось молчание. Таня сидела неподвижно, глядя прямо перед собой. Иллерецкая нервно курила очередную сигарету. Градов барабанил пальцами по кнопкам магнитолы.

– Мы все устали, - произнес он наконец.
– Давайте пока обсудим вопрос попроще. Рискнем переночевать здесь или поищем другое убежище?

– Какое?
– пожала плечами Иллерецкая.

– Вокзал, чердак, теплотрассу...

– Вот сам и ночуй в теплотрассе!
– Ольга возмутилась.
– Я так полагаю, что "коршуны" об этой квартире не знают? Если бы знали, давно были бы здесь. А твоей дурацкой мафии я не боюсь. Пусть только сунутся - получат по пуле в каждую башку персонально от меня.

– Ну, ты даешь, Оля, - улыбнулся Борис.
– Кажется, ты быстро усваиваешь правила игры.

Иллерецкая показала Градову язык.

18

Антона не выписали из института Склифософского - он сбежал. Ему страшно надоели палаты, больные, медсестры и санитарки.

Перевязанная рука скорее ныла, чем болела, и Антону не терпелось оказаться дома, в покое (относительном!) и одиночестве, а главное - выпить водки. От этого желания даже зубы ломило. Нет, Антон не был выпивохой, напротив, он пил довольно редко, но обрушившиеся на него несчастья властно требовали анестезии.

И ещё хотелось послушать музыку. "Панасоник" украли, но у Антона оставался древний катушечный агрегат на конной тяге, который он не включал много лет. Теперь Антон вытащил его из-под дивана, зарядил осыпающейся пленкой с "Темной стороной Луны" группы "Пинк Флойд" и, перекрестившись, запустил. К его изумлению и радости, магнитофон зарычал, затрясся, запыхтел - и всё-таки завелся.

"Пинк Флойды" как раз допели песню про деньги, а в бутылке "Столичной" изрядно поубавилось, когда в дверь позвонили. Хмель мигом вылетел из головы Антона. Он остановил пленку, прошел в прихожую и громко осведомился из-за металлической двери:

– Кто это там?

– Антон, это вы? Откройте, мне нужно поговорить с вами! Я приезжал к вам на дачу... Такой в очках, высокий, помните? У меня ещё дискету требовали...

Антон помнил это, как помнил и беседу с мистером Долтоном. Он отпер дверь. На пороге стоял юноша в очках, а за его спиной - две совершенно одинаковые девушки.

– Проходите, - неуверенно проговорил Антон.

Поначалу Борис намеревался идти к Антону один, но натолкнулся на упорное сопротивление девушек. В результате ему пришлось уступить, и они отправились втроем. Пистолет лежал в кармане куртки Бориса, автоматы - в Таниной сумке.

– Я Борис Градов, - представился Борис.
– Это Оля и её сестра Таня, они... Мм... Помогают мне.

– Очень приятно, - сказал Антон.
– Садитесь... Выпить хотите?

– Нет, спасибо, - ответил за всех Борис.

Антон сел на диван, скрестил руки на груди.

– Тогда задавайте ваши вопросы, попробую ответить.

– Вопросов два, - Борис отодвинул занавеску на окне, выглянул на улицу.
– О стилете и о секретном файле.

– А ответ у меня один: ничего не знаю.

– Простите, Антон, почему вы держитесь со мной как-то... Агрессивно?

– Потому что у вас не варит котелок! Вы забыли, как те джентльмены грозились пристрелить меня первого, если я не выдам пароля к файлу? Так неужто я молчал бы, если бы знал? Я не самоубийца. Я понятия не имел о том, что отец написал какой-то секретный файл. О стилете - аналогично.

– Ну, хорошо, - Борис сел на стул, достал сигареты.
– Курить можно?

– Да ради Бога. И мне дайте...

– Вы не в курсе дела, это ясно.
– Борис протянул Антону пачку.
– Но давайте вспоминать вместе, может быть, мы установим какие-то детали, которые наведут на след.

– А кто вы, чтобы устанавливать?
– снова ринулся в атаку Антон.
– Да кто бы ни были... Это стилет Левандовского, пусть он и вспоминает.

– Кто такой Левандовский?
– быстро спросил Борис.

– Тот, что был на даче... Друг отца, египтолог.

– Это которого убили-то пусть вспоминает?

– Нет, другой, живой и невредимый. Вроде бы он передал отцу стилет...

Борис взглянул на Таню. Она едва заметно кивнула.

– Но вы никогда не видели этого стилета?
– напирал Борис.