В "Шайо" я посмотрела в его постановке "Свадьбу Фигаро". Во втором акте, в сцене "ночи оошибок", меня поразил свет - странный, мерцающий (софиты с холодным светом были тогда еще неизвестны театру, я их увидела впервые). И движения персонажей были какие-то нереальные, "неправильные". Потом Витез объяснил, что этот эффект создавался за счет медлен

201

ного вращения большого круга, а внутри него был круг поменьше, который крутился в другую сторону. Когда актеры попадали на эти круги, непонятно было, в какую сторону они идут. Сценографом этого спектакля был грек Яннис Коккос. Главную роль играл знаменитый Фонтана, и мотором спектакля, конечно, был он. Он потом перешел вместе с Витезом в "Комеди Франсез", играл там первые роли (я его видела, например, в Лорензаччо) и, заболев СПИДом, умер, начав репетировать и не успев сыграть Арбенина у Анатолия Васильева в "Маскараде".

Когда мы стали выбирать пьесу для совместной работы, Витез предложил мне прочитать пьесы Мариво, которые уже когда-то ставил. Я прочитала Мариво, русские переводы ужасны, рассчитаны на старый провинциальный театр. И я не очень поверила, что в сочетании жесткого постановочного языка Витеза с этими архаичными переводами может родиться что-то интересное.

Витез приехал в Москву, и я ему об этом сказала. Он согласился и, посмотрев цветаевскую "Федру", которую мы сделали тогда на "Таганке" с Романом Виктюком, предложил: "Давайте тоже поставим "Федру", но Расина". К тому времени он уже был директором "Комеди Франсез" и пригласил меня во Францию для знакомства с труппой.

Он пытался влить в этот театр новую струю, привел с собой своих учеников - молодых актеров - Митровицу, Фонтана, Валери Древиль. Он решил, что Федру я буду играть на русском - ведь она иностранка среди греков. Хотел построить спектакль на жестком соединении культур, манер исполнения, разных актерских школ и разных языков.

Для того чтобы было удобно репетировать, я должна была выучить французский язык. Я приехала в Париж. Витез оплатил мои занятия французским в специальной школе для иностранцев, оплатил прожи

202

вание. Каждый вечер я ходила смотреть спектакли "Комеди Франсез", сидела на месте Витеза в первом ряду амфитеатра. Иногда приходил он, с ним смотреть было интереснее - время от времени я могла что-то спрашивать. Ну, например, мы смотрели "Много шума из ничего" - спектакль, поставленный до Витеза. Спектакль - изумительный, куртуазный, с костюмами Джи Вань Ши, выполненными в стиле 20-х годов, - льющиеся крепдешины, аккуратные прически, смокинги.

В "Комеди Франсез" почти всегда бывает два занавеса - один постоянный, а второй - сделанный для конкретного спектакля. И вот в начале спектакля в складках второго, шелкового занавеса, кто-то копошился. А когда он полностью открылся, стало видно, что это один из героев в облике английского лорда целуется со служанкой. Его играл удивительный актер Жак-Люк Боте. Когда по роли он падал на колени, чувствовалось, что у него болят ноги. Я подумала: "Даже не забыл про английскую подагру!" На поклонах он хромал больше, чем в спектакле. Я спросила Витеза: "Это актерский принцип - выходить на поклон в роли?" Мне это понравилось, я и сама часто думала: "Как странно - сыграл трагедию, а потом улыбчиво кланяешься, мол, "спасибо за аплодисменты". Но Витез ответил: "У него рак и метастазы в ногах. Он доживает последние дни..." Потом, слава Богу, Жак-Люк Боте играл еще долго, сыграл у Витеза в "Лорензаччо", но мизансцены у него были статичные. Спектакль вообще был статичный.

... Жак-Люк Боте пережил Витеза и вместо умершего Фонтана играл Арбенина в "Маскараде", сидя уже в инвалидной коляске. На рисунок роли и всего спектакля это очень ложилось и воспринималось как дополнительная краска.

203

Витез всегда работал с художником Яннисом Кок-косом. Для его последнего спектакля в "Комеди Франсез" - "Жизнь Галилея" - Коккос придумал удивительное оформление: около левых кулис были декорации средних веков, и действие в средневековых костюмах развивалось только там. Но мимо этих кулис, через всю сцену, по диагонали проходили какие-то странные люди в современных серых плащах. Постепенно действие переходило в центр, где были декорации XIX века, и, наконец, заканчивалось у правой кулисы, среди современных домов. И становилось понятно, что мужчины в серых плащах - это те, кто сегодня следит за наукой и за искусством. Думаю, Антуан Витез воспользовался этим образом, зная не только историю Франции, но и советские дела. Ведь одно время он был членом коммунистической партии Франции, но после XX съезда, как многие на Западе, вышел из нее. Впрочем, думаю, что коммунистом он стал скорее из-за своего философского восприятия жизни.

Когда я посмотрела все спектакли "Комеди Франсез", Витез решил меня познакомить с труппой. За кулисами этого театра намного интереснее, чем в фойе, - ведь здание строилось для Мольера. Все осталось как при Мольере: в репетиционных залах и гостиных стоит мебель того времени, висят картины, на лестницах между этажами стоят мраморные скульптуры знаменитых актеров прошлого. Даже гримерные у sosieters - основных актеров - состоят из двух комнат со старинной мебелью: комната для гримирования и комната для гостей. А в кабинете Витеза - кабинете Мольера - даже таз для умывания XVIII века.

И вот, в одной из гостиных Витез устроил в мою честь прием с шампанским. Пришли только мужчины. Пришел Фонтана, Жак-Люк Боте, пришли все прекрасные актеры "Комеди Франсез", кроме... женщин. Из актрис пришла только Натали Нерваль, но она рус

204

ского происхождения и в нашей "Федре" должна была играть Кормилицу. Витез понял эту "мизансцену" и сказал: "Алла, в "Комеди Франсез" "Федра" не получится. На этой сцене все-таки главное - сосьете-ры, а они не хотят пускать чужую актрису на свою сцену. Давайте сначала сделаем это с русскими, а потом перенесем в "Одеон", где часто играют интернациональные труппы".

Антуан Витез приехал в Россию и с моей подачи в репетиционном зале "Ленкома" отбирал московских молодых актеров. Работал он быстро, потому что его ждали в других местах. И каждый раз он сообщал мне свою занятость, чтобы вместе выбрать отрезок времени для репетиций.

Вот, например, записка Витеза ко мне, написанная еще в 1987 году: "Алле. Моя жизнь: Paul Cloudel "Le Soulier du Saten". Репетиции с 1 марта 1987 по 9 июня 1987. Авиньон. Торонто. Афины. Сентябрь - "Отел-ло" в Монреале. Октябрь, ноябрь, декабрь - работа в "Шайо". Январь - Брюссель. Но обязательно встретимся в этом году. Художником утвержден Яннис Коккос, композитором - Жорж Апержмис, художником по свету - Патрис Тротье..." В конце он добавляет: "Нам достаточно будет месяца сценических репетиций".