Странно, но я почти не помню распределения ролей. Помню, что Кормилицу должна была играть Натали Нерваль, Ипполита - Дима Певцов и какая-то совсем молоденькая актриса - Арикию. Для Витеза было важно, что Арикия очень молода. Помню, как в перерывах между прослушиваниями Витез приходил ко мне, благо что мой дом был рядом. Я кормила его обедом, а потом он часа полтора спал на диване в моей гостиной. Наша театральная система тогда была очень неповоротлива, все надо было согласовывать, а Витез

205

мог приезжать в Москву не больше чем на неделю. И тогда он работал сутками.

С актерами ему было легко. "Актерские труппы, - говорил он, напоминают французскую актерскую среду, но там, где есть постоянные труппы. Разница только в экономической организации. Во Франции всегда существует опасность безработицы". Он рассказывал, что, когда много лет назад работал в московском Театре сатиры над "Тартюфом", ему достаточно было прочитать воспоминания Гольдони о театре, и все становилось понятно: сердечные отношения и социальное положение. "Ничего не изменилось в театральной среде. Я так же работал, как и во Франции, - говорил он, - правда, Станиславский у вас Бог, принято много времени проводить за столом, происходит литературный разбор, а после этого - длинные репетиции. Но в основном, работают немного. Как и в Париже, актеры бегают по заработкам на радио, в кино и на телевидение. Но есть исключения. Можно делать как Эфрос, который работает не по канонам. А у Плучека я работал как хотел. Советский Союз - хоть и застывшая система, но преимущество в том, что она не функционирует. Но индивидуальная инициатива есть, и это вызывает удивление. Из вашей системы нельзя вырваться, но можно "выкрутиться". Везде безумный беспорядок. Власть выдыхается, она понимает, что ничего не может сделать, она только контролирует" .

Московского "Тартюфа" он потом повторил в Париже. "Моя постановка во Франции - это копия русского "Тартюфа". Я использовал многие находки русских актеров. В Москве я попросил актеров придумать обыск. И они придумали так: вначале приходили полицейские, которые ломали мебель, начинался обыск ужасный вандализм, и только после этого появлялся главный и говорил, что все арестованы. Во Франции я

206

не мог это повторить буквально, так как не было денег на статистов. Но русские актеры ужасно смеялись, придумывая этот обыск. Людовик XIV и Советский Союз...
– лучше всех противостояние актеров и тоталитаризма показал в своем "Тартюфе" Любимов..."

Идея всегда притягивает талантливых людей - Наталья Шаховская принесла нам новый, прекрасный перевод "Федры". Витез сказал, что этот перевод почти адекватен александрийскому стиху Расина. Яннис Коккос и художник по свету Патрис Тротье сделали макет, гениальный не только по конструкции, но и по свету. Источник света должен был быть один - сверху, такой же яркий, как солнце. Для Витеза было очень важно это сценическое решение. Древнегреческая трагедия, как известно, развивалась от восхода до заката. И вот в начале "Федры" появлялись косые лучи восходящего солнца. Кулис не было, выход один - сзади, в глубине, почти в углу. Я должна была выходить из угла и идти, крадучись, по еще темной стене. Знаменитый монолог Федры - ее обращение к солнцу (ведь она внучка Солнца) произносился, когда свет над головой - в зените. Перед смертью Федры освещалась стена, противоположная той, что была в начале. Солнце садилось, и Федра умирала вместе с ним.

У меня сохранилась кассета, на которую Витез начитал все монологи Федры по-французски. Читал он размеренно, с красивой цезурой в середине. Каждая строчка - накат океанской волны. И даже потом, когда мы решили работать на русском, он хотел сохранить дыхание александрийского стиха, его тяжелую поступь. Он был очень музыкальным человеком - недаром писал стихи, для него было важно найти музыку текста. Мизансцены же диктовала сценография Коккоса.

...Тема Федры меня притягивала к себе давно, задолго до Витеза и еще до начала репетиций с Романом

207

Виктюком. Как-то, когда мы с Высоцким уже репетировали "Игру для двоих" Тенесси Уильямса, я попросила его записать все мужские монологи из "Федры" Расина. Записали мы все это на плохой маленький магнитофон, правда, кто-то из радистов "Таганки" сказал, что запись можно очистить. Мне тогда пришло в голову сделать такой спектакль: на сцене - одна Федра, а другие персонажи существуют только в ее сознании, их голоса звучат в записи. Я в то время и не подозревала о "Медее" Хайиера Мюллера, а ведь у него Медея тоже все действие разговаривает с воображаемым Ясоном. Видимо, эта идея внутреннего монолога героини с другими персонажами носилась в воздухе.

Прошло несколько лет, и я рассказала о своем замысле Витезу, отдала ему пленку с голосом Высоцкого. Она так и осталась у него. После его смерти я спрашивала о ней его близких, но никто ничего не знал. Может быть, ее еще можно найти?..

Как-то раз Витез приехал в Москву с Яннисом Коккосом и художником по свету Патрисом Тротье. Наше Министерство культуры предложило им выбрать для "Федры" любую театральную сцепу. Они посмотрели сфремовский МХАТ, "Ленком" и остановились на Театре Пушкина, решив сыграть "Федру" в память Таирова и Коонен. Потому и макет Коккос сделал как бы треугольный, сильно уходящий в глубину - ведь сцена Театра Пушкина тоже очень глубокая. Но осветительного прибора для "яркого солнца", которое нужно было в спектакле, в Москве не оказалось. Поскольку другом Витеза был тогдашний министр культуры Франции Жак Ланг - договорились, что Министерство культуры Франции подарит Театру им. Пушкина осветительный прибор, который послужит солнцем для "Федры".

Переговоры между двумя министерствами культуры велись долго. У меня в бумагах нашлась записка от

208

Антуана, переданная через французское посольство в Москве:

"23 апреля 1990 года. Как согласовано во время нашей командировки в Москве (12-15 апреля), мы изучили все технические проблемы... Общая сумма не превысит 80 000 франков. С другой стороны, возможен прием "Федры" Театром Европы. Нами рассматривается также и европейский тур под эгидой союза Европейских Театров, что даст возможность использовать систему бартера, предлагаемую СТД СССР в том случае, если французская сторона возьмет на себя покупку добавочного электрического оборудования.