Старик мотнул головой.

– Ну, а мне непонятно, как вы там управитесь, что скажете, каким путем пойдете.

– Да ай мы, батюшка, ваше благородие, сказать не сумеем?
– сказал старец и усмехнулся.
– Не таких орлов, как твой Емелька, вокруг пальца обводили, когда нужно было.

Державину очень не понравилось чрезмерное оживление старика.

Он снова нахмурился.

– Ну, а например, - сказал он, глядя на старца, - вот я - Пугачев, а ты - посланный ко мне. Вот я сижу на троне и на тебя смотрю, а ну ж, что ты мне, старец Иов, сказать можешь?

Прошла только одна секунда, но наружность старца вдруг совершенно изменилась. Он стал ниже ростом, наклонил к земле маленькую, злую голову и, искоса глядя на Державина, запел:

– Батюшка Петр Федорович, а приехали мы к твоему царскому величеству, дабы кланяться тебе нашими рабьими головами и привезли от твоего духовного отца Филарета весть и благословение. Кланяется он тебе, батюшка, от бела лица до сырой земли и передает тебе весточку.

– Какую весточку?
– грозно спросил Державин, поддаваясь очарованию этой странной игры.

Лицо старца было настолько сладко и умилительно, так сияли глядящие на Державина голубые глаза, что Державину на минуту показалось, что и он, и старик, и Дюпин действительно присутствуют при дворе Пугачева.

– А такую весточку велел передать старец Филарет, что сидит он в узилище, за железными замками и затворами, и пытают его твои лиходеи о том, кто еще к твоему царскому величеству мыслит и что ты дальше делать намерен.

– Так, так, - сказал Державин.
– А что же он на происки оных лиходеев отвечает?

– А тем, государь, - ответил старец, и даже руки сложил на груди, - что молчит и, несмотря на все мучения, готов раньше умереть, чем предать твое царское величество в руки злодеев. Мы же, рабы твои, и подавно головы свои к подножью твоему сложить готовы.

И, закрывая лицо руками, старец упал на землю, и его голова несколько раз стукнулась о доски пола.

Державин рывком вскочил с места.

Голова у него слегка кружилась. Бледный и перепуганный стоял около стены Дюпин.

Державин поднес руку к лицу.

– Неплохо, - сказал он с усилием, - очень неплохо, только кудревато здорово. Надо проще.
– Он вплотную подошел к старцу.
– Смотри там, как нужно будет. Буде выйдет иначе - говори, что ты просто перебежчик. Убежал-де от преследования, не хочу, мол, старую веру бросать. Через край не перехватывай, много не болтай! Чем меньше тобой интересоваться будут - тем для дела лучше! Что раз сказал, того и держись!

Старец кивнул головой.

– Как ты пристанешь к толпе самозванца, так ты уж из нее и не выходи. Проникни к нему в доверие, сделайся своим человеком - тебе это легко. Он сам вашей веры. А ты грамотный, пиши ему письма, указы, реляции, пиши и запоминай. Однако делай так, чтобы никакого подозрения на тебя не было. Ты должен быть в глазах самозванца паче снега белого. Понял?

Старец кивнул головой.

– А выдашь себя - на нас не пеняй. Мы тебе в сем деле не помощники. Выручать тебя не будем, и своя голова не дюже крепка. Так что держись настороже. Понимаешь?

– Понимаю, ваше благородие, - сказал старец Иов.
– Все понимаю.

– Для связи со мной и для всех прочих дел у тебя есть Дюпин, который для сего нарочно мною выделяется. Ему все передавай. Он все обязан принять и доставить. Теперь второе дело.

Он подошел к столу и, выдвинув ящик, вытащил запечатанный сургучом конверт.

– Вот, - сказал он, подбрасывая его на ладони.
– Сие письмо по дороге передашь из рук в руки коменданту Симонову. Если что нужно будет - он тебе поможет. От моего имени скажи, чтобы держались они до последнего, ибо я тоже недаром здесь все время провожу.
– Он посмотрел на старца, на Дюпина. Скажу вам, как людям острым и верным, - сюда идут войска из Астрахани. Четыре гусарских полка. Все на лошадях. С ними сорок пушек. Я же остался тут для закупки провианта, как войска придут, мы ударим на самозванца.

Дюпин молча кивнул головой. Старец посмотрел на Державина, и какая-то быстрая, почти неуловимая глазу гримаса прошла по его лицу.

– Сие тоже ваше высокоблагородие всем передать приказать изволит? спросил после небольшой паузы.

Державин пытливо посмотрел ему в лицо и на минуту замедлил с ответом.

– Да, сие тоже надлежит распространять, - сказал он после минутного молчания.

– Четыре гусарских полка идут из Астрахани. А ваше высокоблагородие оставлены в Малыковке для того только, чтоб заготовлять фураж. Так?