– Бодевин, Николь, отправляйтесь на следующее занятие, – объявила Шарина. Она говорила негромко, но в ее голосе звучала такая сила, что, вероятно, она смогла бы заставить смолкнуть гул голосов и не столь тихий, как в палатке. – У вас осталось времени только на то, чтобы вымыть руки и лицо. А теперь – поживее. Вы ведь не хотите получить нарекание за свое опоздание.

Боде – Бодевин – живо вскочила, отпустив саидар, положила наполовину готовый браслет из квейндияра в один из сундуков, стоящих вдоль стены – его закончит кто-то другой – и подхватила свой плащ. Симпатичная пухлощекая девушка заплетала свои темные волосы в длинную косу, хотя Эгвейн сомневалась, что Боде получила на это разрешение Круга. Но ведь тот мир теперь остался позади. Натягивая перчатки и спеша покинуть палатку, Боде не поднимала глаз и ни разу не взглянула в сторону Эгвейн. Она явно все еще не понимала, почему Послушница не может зайти поболтать с Амерлин когда захочется, ведь они же вместе выросли.

Эгвейн с удовольствием поболтала бы и с Боде, и с другими, но у Амерлин были свои уроки. Уроки, которые надлежало усвоить. У Амерлин – много обязанностей, мало друзей, и никаких любимчиков. Кроме всего, даже видимость покровительства выделила бы девочек из Двуречья и превратила бы их отношения с прочими послушницами в сплошное страдание. И отнюдь не улучшило бы моих отношений с Советом, подумала она кисло. Она действительно хотела, чтобы двуреченки поняли, хотя бы это.

Другая послушница, названная Шариной, не оставила своего места и направлять не прекратила. Черные глаза Николь полыхнули в сторону Шарины.

– Я бы могла стать самой лучшей, если бы мне действительно позволили практиковаться, – проворчала она угрюмо. – Я совершенствуюсь. Я знаю, что это так. Я могу Предсказывать, Вы же знаете. – Как будто одно к другому имело какое-то отношение. – Тиана Седай, скажите ей, что я могу еще остаться. Я смогу закончить этот шар до начала следующего занятия, и я уверена, что Эдин Седай не будет возражать, если я чуть-чуть опоздаю. – Если занятие вскоре начнется, то она не просто опоздает, если останется закончить шар. Все ее усилия в течение часа сделали его белым едва наполовину.

Тиана открыла рот, но прежде, чем она смогла произнести хоть слово, Шарина подняла один палец, затем, мгновение спустя, – второй. Это, должно быть, имело какое-то скрытое значение, потому что Николь побледнела и тотчас отпустила плетение, подскочив так стремительно, что оттолкнула скамью, за что заработала быстрые хмурые взгляды двух других послушниц, которые сидели с ней рядом. Тем не менее, они быстро склонились над своей работой, а Николь, прежде чем схватить свой плащ, почти на бегу сунула полуготовый шар в сундук. Неожиданно для Эгвейн из-за столов с половика, на котором раньше сидела, вскочила женщина, которую она не заметила раньше, одетая в короткую коричневую куртку и широкие брюки. Пронзив всех острым взглядом своих голубых глаз, Арейна выскочила из палатки вслед за Николь, два зеркальных отражения дурного женского настроения и недовольства. Увидев эту парочку вместе, Эгвейн почувствовала тревогу.

– Я не знала, что друзьям разрешается приходить сюда наблюдать, – сказала она. – Николь все еще создает проблемы? – Николь и Арейна попытались шантажировать ее и Мирелле, и Нисао, но не это имела она в виду. Это было еще одной тайной.

– Пусть лучше девочка дружит с Арейной, чем с одним из конюхов-мужчин, – фыркнув, сказала Тиана. – У нас уже есть две беременные, как Вы знаете, и, весьма вероятно, будет еще с десяток. Все-таки девочка нуждается в большем количестве подруг. С друзьями быстрее добиваешься цели.

Она резко замолчала, когда в палатку поспешно вошли еще две Послушницы, одетые в белое. Обнаружив прямо перед собой Айз Седай, эта парочка запищала и оторопела. По знаку Тианы они, торопливо присев в реверансах, удрали в заднюю часть палатки и, прежде чем извлечь из одного из сундуков наполовину белый кубок и почти абсолютно белую чашу, сложили свои плащи на скамье.

Шарина понаблюдала, как они уселись за работу, затем взяла собственный плащ и накинула его на плечи, прежде чем пройти к выходу из палатки.

– Если Вы позволите, Тиана Седай, – сказала она, делая реверанс, более уместный равной по положению, – мне поручено сегодня помочь с обедом, и мне не хотелось бы ссориться с поварами. – На краткий миг взгляд ее темных глаз задержался на Эгвейн, и Шарина кивнула сама себе.

– В таком случае, отправляйся, – резко сказала Тиана. – Мне бы не хотелось услышать, что тебя высекли за опоздание.

Нимало не смутившись, Шарина неторопливо, но и не мешкая, сделала реверансы – Тиане, Восседающим, Эгвейн – бросив на нее еще один острый взгляд, слишком быстрый, чтобы счесть его оскорбительным – и когда полотнище входа закрылось за ней, щеки Тианы побледнели от гнева.

– Николь создает меньше неприятностей, чем некоторые, – мрачно сказала она, и Джания покачала головой.

– Шарина не создает проблем, Тиана. – Она говорила как всегда быстро, только тихо, так, чтобы ее голос не доносился до задней части палатки. Разногласия между Сестрами никогда не выставлялись напоказ перед Послушницами. Особенно, если разногласия возникали из-за Послушницы. – Она уже знает правила лучше, чем любая Принятая, и никогда ни на йоту не преступает дозволенного. Она никогда не увиливает, даже от самых грязных хозяйственных работ и первая протягивает руку помощи, когда другая Послушница в том нуждается. Шарина – просто та, кто она есть. Свет, ты не должна позволять Послушнице себя запугивать.