Медленно, снимая по пути предохранительные веревки со скоб, Егоров и Светлана спустились вниз. Егоров подобрал молоток, оброненный сверху.

Медленно они пошли назад, к станции.

– Все запомнила?
– спросил Егоров, скорее проверяя себя, но и надеясь на память девушки.

– Все, - сказала Светлана, - память у меня цепкая.

– И что думаешь?

– Многое. А вот словами сказать - трудно. Очень трудно, Григорий Артемьевич!

Они вернулись на станцию, когда Галин оживленно разговаривал с Сергеем Ивановичем по видеофону. Тема разговора у них была та же:

– Вы совершенно правы, - говорил астроному Сергей Иванович.
– Я получил из Центра сведения за последние десять лет. Вспышки на полюсе отмечались неоднократно, и какой бы срок между вспышками ни был, время делится на 27,3.

– На лунный месяц.

– Совершенно верно, на лунный месяц.

– Можно предположить, что следующая вспышка будет по истечении этого срока.

– Вполне можно предположить, - соглашался Галин.

– Но ведь это... Вы понимаете, что это значит, Борис Игнатьевич?

– Система сигнализации. Находка. Открытие...

– Эпоха, Борис Игнатьевич, это значит - эпоха!..

Галин, соглашаясь, кивнул. Сергей Иванович и астроном с минуту глядели в глаза друг другу, ошеломленные, испуганные в душе: не высоко ли их занесла мечта.

– Что еще скажут Егоров и Светлана...
– Сергей Иванович первым отвел глаза.

– Да вот они - вернулись.

Егоров коротко доложил о результатах исследования. Здесь же, в радиорубке, состоялась беседа, в которой с экрана принял участие Сергей Иванович. Казалось, все точки над i были поставлены: межпланетная связь, периодичность вспышек, транслятор, воздвигнутый на Луне представителями далекой цивилизации.

– Почему на Луне, а не на Земле?
– поставила Светлана вопрос, который у всех вертелся на языке.

– Здесь не ответишь однозначным ответом, - сказал Галин.
– Пришельцы появились в эпоху, когда человечество зарождалось. Маяк, который они поставили, должен быть вечным. На Луне идеальные для этого условия: нет атмосферы, ни дождь, ни ветер, ни человек не разрушат творение их рук. Чтобы понять сигналы, люди должны были подняться не на одну ступеньку культуры. И все эти тысячелетия вспыхивающий и гаснущий луч должен был будить интерес человечества. Очень умно придумано. Можно найти и еще объяснение: мы не знаем, откуда идет поток информации, - возможно, преодолевает десятки световых лет. В пути он слабеет, теряет силу и мог бы вовсе раствориться в атмосфере Земли. Здесь он попадает на ретранслятор с вечным - от Солнца - источником энергии. Миллиарды квантов копятся в рубине и затем мгновенно выстреливают информацию к Земле.

– В скалы Серповидного хребта!
– воскликнула Светлана. Все бесполезно!..

– Скал этих не было, - успокоил ее Егоров.
– Они появились после падения метеорита. Информация на Землю шла по назначению.

– Если хребет убрать или пробить в нем ущелье.
– сказал Сергей Иванович, - Земля увидит маяк.

– Хребет существует пятнадцать тысяч лет, - сказал Егоров.
– Пришельцы посетили солнечную систему раньше.

– Сколько за это время потеряно информации, - с сожалением кивнул с экрана Сергей Иванович.

– Может быть, она повторяется, - предположил Галин.

– Возможно, что повторяется, - поддержал его Егоров.

– На Земле потребуют доказательств, - вспомнил Сергей Иванович свой неудачный доклад Информцентру.
– Могут быть возражения; природный феномен - мало ли чудес на Луне!

– Рубиновый стержень - разве это не доказательство?
– запальчиво спросила Светлана. Сергей Иванович улыбнулся ей:

– И стержень, скажут, - феномен. Кристаллы тоже создаются природой. Тут надо подойти по-другому. Давайте подумаем как.

В это время в тысяче километров от станции бился над лунной загадкой еще один человек, исследователь, как и Егоров, выпускник Ташкентского университета, Юрий Львович Тимошкин. Хозяин Великой Стены, Мечтатель, - называли его друзья. И каждый был прав по-своему.

Станция у Стены построена лет восемь тому назад. С первого дня Тимошкин - сотрудник ее коллектива. Геолог, поэт, а по призванию лунный бродяга, он не знал, что значит часы работы и часы отдыха. Вместе со всеми возвращался на станцию, менял исчерпанные воздушные батареи на свежие и уходил к Стене.

Посмотреть на лунную карту, - Стена протянулась как отчеканенный вал, рубец, вздувшийся, почему, неизвестно, на плоской равнине. Это поражает воображение: длина Стены - сто километров! Не будь Стена такой колоссальной, ее можно было бы принять за плотину, за бруствер - за что угодно, воздвигнутое циклопическими руками. Но Стена - естественное образование, каприз лунной природы. Тимошкин в нее влюблен. Без преувеличения можно сказать, что за восемь лет работы в этом районе, он излазил Стену от ее начала и до конца.