– - Я, как всякий русский человек, с подозрительностью отношусь к людям этой национальности...
– - ушел от прямого ответа Павел Гурьянович; он снял соломенную шляпу и положил ее на корзину.
– - Но!
– - он поднял палец и улыбнулся в бородку: -- Как всякий русский интеллигент, старательно делаю вид, что просто их обожаю! У вас, я слышал, скоро юбилей и будут весьма значительные особы?

Отец с дядей Жорой осторожно переглянулись и посмотрели на меня. "Кто выдал?" -- спрашивали их одинаковые глаза. "Ну, не я же!" -- ответил я оскорбленным взглядом.

– - Да, по полтиннику, -- сказал отец, барабаня пальцами по скамейке беседки.
– - Сотня на двоих! Кошмар! Гостей понаедет...

– - А я вот без подозрительности отношусь, -- дядя Жора взглянул на соседа слегка вызывающе.
– - Значит, по-вашему, я не русский человек?

И вновь Павел Гурьянович не ответил.

– - Гости хорошо, но всегда возникает вопрос протокола, -- продолжил он, усмешливо поглядывая на братьев.
– - Вопрос совместимости в одной компании некоторых особ с другими особами.
– - Он поскреб затылок и огляделся.
– - Вот в одной организации был случай. Спроектировали один важный промышленный объект, обмыли это дело, а буквально через два дня по "Би-би-си" передают: так, мол, и так -- Советский Союз приступает к осуществлению своих планов по освоению, не будем говорить чего...

– - И что?
– -спросил отец.

– - Да ничего особенного, -- Павел Гурьянович поднялся, собираясь уходить.
– - Просто потом вспомнили, что на банкете были два человека из соседнего отдела с фамилией на "ич", которым совсем не обязательно было там присутствовать... И гостепреимного начальника отправили на пенсию.

– - Чушь!
– - сказал дядя Жора, собирая бумаги в стопку и постукивая ей о край стола.

– - Как знать, как знать, -- Павел Гурьянович навесил корзину на руку.
– - Я через эту калиточку могу выйти?

– - Конечно, -- кивнул отец.
– - Выходите...

Чарли проводил Павла Гурьяновича до калитки, задрал ногу на заборный столбик, сикнул и весело вернулся в беседку.

– - Черт его знает, зачем он все это рассказал, -- дядя Жора с рассеянным взглядом потрогал остывший чайник.
– - Кирилл, будь другом, поставь еще. И принеси в палатку, там уютней... А кем он раньше работал, Сережа? Не знаешь?

– - Шут его знает!
– - отец пожал плечами и принялся задумчиво листать списки приглашеных.
– - Только завари покрепче, Кирилл!

Я взял чайники и пошел на нашу кухню.

То, что меня не подозревали в болтливости, радовало. Но кто же мог болтануть про космонавта? Катька? Мама с тетей Зиной?.. Скорее всего, Катька, решившая выпендриться перед местными кавалерами. Вот, дескать, у нас на юбилее космонавт будет. Или: "Попробуйте угадать, кто к нам на юбилей приедет? Холодно... Теплее... Горячо...Ха-ха-ха, не скажу!" Это в ее стиле. А ребята уже и так все поняли.

Я медленно, чтобы не расплескать заварку из чайничка, подходил к палатке и услышал сквозь брезент приглушенный голос отца:

– - Все-таки у него дикая секретность. Может, им нельзя. Поставим человека в неловкое положение... Тебе надо с Серегой посоветоваться

– - Завтра съезжу, -- хмуро отвечал дядя Жора.
– - Не по телефону же такие вещи обсуждать...

– - А если нет? То что, телеграммы давать? И что скажешь в телеграмме? Кошмар, просто кошмар! Я с Гуревичем с институтской скамьи, пол-Сибири облазили, тридцать лет дружбы, и что я ему скажу? Легче, по-моему, дать отбой этому парню.

– - Я побибикал перед входом в палатку, и отец откинул полог, впуская меня с чайниками. Он сидел, поджав ноги по-турецки, и грыз соломинку.

Дядя Жора лежал на спине, подложив под голову руки. Вид у обоих был не веселый. Как я понял, их разволновал своими намеками Павел Гурьянович, и теперь они прикидывали, удобно ли секретному космонавту встречаться с их друзьями-евреями на дне рождения.

– - Ладно, -- сказал дядя Жора, поднимаясь.
– - Не нагнетай. Тамлер мне тоже не чужой человек, не говоря уж о Лившице. Завтра все выясню... Сегодня надо столы доделывать. Неделя осталась...-- Дядя Жора осторожно принял у меня чайник с кипятком и поставил его на сено.
– - А вообще, я хотел ему одну идею толкнуть!
– - сказал он мечтательно.
– - Оптический прибор для подманивания пришельцев в космосе...

5

Мама с тетей Зиной ходили чернее тучи, словно предстояло справлять не юбилей, а поминки.

Рыбно-икорную цепочку держал в напряжении некий Семен Аркадьевич, задерживавшийся в отпуске.Колбаса твердого копчения была под большим вопросом. Майонез с горошком обещали достать чуть ли не в последний день, и наши женщины только качали головами и тяжко вздыхали, просматривая гастрономическую ведомость.

Катька напускала на себя вид бесприданницы, посватанной за богача-урода. Тетя Зина отказала ей в покупке сережек, и теперь та сидела онемевшая в шезлонге с книгой, давая понять, что разговаривать с обманщиками-родителями не имеет ни малейшего желания. Да, пусть гости увидят, как плохо экипирована в ювелирном смысле единственная дочка Георгия Михайловича и Зинаиды Сергеевны! Пусть подивятся, какая она нищенка и оборванка -- ходит в старых бирюзовых сережках.