– Что такое?
– спросил, посмеиваясь, сэр Джон.
– Похоже, известие это не очень-то вас обрадовало.

– Да уж, не очень.
– Моя попытка рассмеяться не увенчалась особым успехом. Еще одно совпадение - удивительное само по себе.

– Строение решили продать за бесценок. Земля, здания, строительные материалы - все перешло в полное распоряжение нового хозяина. Из-за постоянных речных разливов - ну, и еще по кое-каким причинам - всех заключенных перевели в Саутбери, что в десяти милях отсюда. Паркер же, купив землю, вознамерился осушить болота, так что все останутся в выигрыше. Но вы, я вижу, никак не придете в себя.

– Провести ночь в тюремной камере, - пробормотал я.
– Есть, знаете ли, что-то мрачное в самой этой идее.

– Ну, дом - он не человек: хозяев не выбирает, - философски заметил сэр Джон.
– А по респектабельности наш Свэйлклифф иному фамильному поместью даст фору. Заведение это было во всех отношениях образцовое.

Тем временем я окончательно сумел взять себя в руки.

– Что ж, остается только надеяться, что он не оставил в себе никаких зловещих воспоминаний.

– Кажется, есть где-то там камера с привидением, - усмехнулся мой компаньон.
– Но что за взломщик решил в ней поселиться навеки, а главное, почему - этого я, хоть убейте, не знаю...

И разговор перешел на другую тему. Из тысячи историй о привидениях внимания заслуживает в лучшем случае лишь одна, в этом я не. сомневался, но... Не она ли попалась мне на пути? Я решил, что расспрошу обо всем Паркера, но только не сегодня - во всяком случае, не до начала бала.

Танцы закончились на рассвете, и это меня, боюсь, не слишком расстроило. Тут только и вернулся я в комнату, к которой испытывал теперь глубочайшее отвращение. Вставать пришлось рано: сразу же после завтрака нужно было готовиться к отъезду. Паркер к гостям не вышел. Легкий приступ подагры вынудил его остаться в спальне. Я отправился к нему попрощаться и обнаружил хозяина в обычном для него жизнерадостном расположении духа.

– Помните: в Свэйлклиффе вы всегда желанный гость. А что, вид ему мы придали вполне приличный - вы не находите?

– Избавить бы еще это строение от кое-каких мрачных ассоциаций - вот тогда успех можно было бы считать окончательным, - многозначительно заметил я.

– Но разве нам этого не удалось?
– беззаботно воскликнул Паркер.

– А от постояльцев с расшатанной нервной системой вам, случайно, никаких жалоб не поступало? Не удивляйтесь: для такого вопроса у меня имеются веские основания.

– Что вы хотите этим сказать?
– резко спросил он.

– Гнетущие ощущения, странные разговоры - ничто не беспокоит тут ни вас, ни ваших гостей?

– Чертовы слуги, - пробормотал он смущенно.
– Неужели этот старый болван Дэвид...

– Он всего лишь намекнул на нечто, о чем я в ту же секунду забыл бы, если бы за четыре часа до этого, едва только переступив порог комнаты, сам не стал жертвой странной... если хотите, галлюцинации. Она-то - в совокупности с его замечанием - и вынудила меня задать вам этот вопрос.

Паркер заерзал, всем своим видом выражая крайнее нетерпение.

– Ну же, мистер Мильфорд, вы человек благоразумный. Расскажите-ка лучше, что вы там такое увидели - вернее, подумали, будто увидели.

– Боюсь, если рассказать вам это, вы в моем благоразумии усомнитесь.

Кажется, мое признание не пробудило в Паркере любопытства - оно всего лишь привело его в величайшее раздражение.

– Если так будет продолжаться и дальше, придется снести все крыло хотя бы ради того, чтобы положить конец всей этой болтовне.

– Будет продолжаться... что?

– Я спал в той комнате целую неделю и ничего не видел!

– Ну а, кроме меня, имеются еще очевидцы?

– Слугам там каждый вечер что-то мерещится. Что именно? Черные псы, женщины в белом, рыцари в доспехах, громыхающий цепями скелет - одним словом, всякая ерунда.

– А с этой комнатой... или, точнее, с камерой, не связано ли какой-то истории?

– Неужели вы думаете, дорогой мой, что я стал бы об этом расспрашивать? Если и ходят о ней какие-то слухи, то я всеми силами стараюсь их избегать. Впрочем, могу рассказать об одном происшествии: оно, несомненно, имеет какое-то отношение к делу.

Не так давно у нас гостила одна дама, приехавшая дать уроки рисования моим дочерям: талантливая художница, но очень уж нервная, впечатлительная, чтоб не сказать, истеричная. Зная о том, я не стал посвящать ее в прошлое нашего замка, но кто-то, видимо, проговорился. Поскольку строительные работы еще продолжались, эту комнатку пришлось отдать ей. Однажды вечером женщина вне себя от ужаса и возбуждения вбежала к моим девочкам и заявила, что видела у себя в комнате нечто ужасное. Им удалось успокоить учительницу, но вернуться в комнату она отказалась наотрез. Более того, поначалу эта сверхчувствительная особа, опасаясь насмешек, не стала рассказывать, что ей такое привиделось, а пообещала впоследствии изобразить свое видение на холсте. Она сдержала слово.