– Поднимайся!
– крикнул я, заподозрив притворство. Мерфи покачал головой, Конечно же, он узнал меня и укоризненно заныл теперь о том, что во всем теле у него не осталось-де целенькой косточки - а все из-за несчастной птички, которую прикончил он ради того лишь, чтобы избавить от лишних страданий. С детства, оказывается, этот добряк не мог спокойно взирать на то, как страдают несчастные твари.

Я поднял фонарь. Его лицо показалось мне противоестественно бледным. Видя, что без посторонней помощи Мерфи идти то ли не может, то ли не хочет, я поднял его и затащил в летний домик, решив, что очень скоро пойму, действительно ли не рассчитал силу ударов, или (что куда более вероятно) негодяй получил лишь легкую взбучку, разумеется, более чем заслуженную. Я усадил его на стул и зажег свечи. Мерфи был бледен и сотрясался всем телом от страха, боли или нервного потрясения - этого я понять не мог.

– Мастер Мильфорд, - заявил он торжественно, - я умираю.

– Умираешь? Вздор. Насколько позволяют мне судить мои скромные познания в медицине, ты отделался несколькими ссадинами. С какой стати ты набросился на меня, будто дикая кошка? Меньше всего я ожидал, что ты начнешь драться.

– А во мне ведь дьявол сидит. Попробуйте только его разозлить! ответил Мерфи, состроив нелепейшую в его положении горделивую мину.
– Многие на себе это уже испробовали.
– С этими словами он вяло стукнул по столу кулаком.
– А потом ревматизм меня доконал. Все эта церковь - ух, и сыро же там!

Но пока он говорил, обнаружилась истинная причина - как неожиданной его энергичности, так и столь же резкого приступа слабости: я вынул из кармана у Мерфи наполовину опустошенную фляжку и помахал добычей у него перед носом.

– Ревматизм, говоришь? Вот, оказывается, чем ты решил подбодрить себя, негодяй, прежде чем решился влезть ко мне на участок! Ну, конечно, ты и в субботу был пьян - когда утверждал, что позабыл запах вина и в рот не берешь больше ни капли!

– Исключительно в лечебных целях, - проговорил он мрачно, и вместе с тем очень лукаво.
– Только по рецепту врача. Вот вы в медицине кое-что смыслите - сами сейчас признались. Избили человека до полусмерти прописывайте ему теперь чего-нибудь для выздоровления.

– Ну, нет, - ответил я, ни на секунду не сомневаясь в том, что лекарства своего он принял уже достаточно.
– Выпей воды, если уж так обессилел.

Я отошел к полке, чтобы взять оттуда кувшин, но не успел повернуться к негодяю спиной, как он вскочил - откуда взялись только проворство и сила! схватил фляжку, неосторожно оставленную мной на столе, и осушил ее с такой жадностью, будто там действительно находилась вода, после чего откинулся на спинку стула, изобразив на физиономии неописуемое блаженство.

– Ах, негодяй, да как же тебе не совестно!
– вскричал я в ярости от собственного бессилия.
– Живешь на вспомоществование прихода, притворяясь трезвенником, а сам глушишь бренди, да такими дозами, какие способны прикончить и гиппопотама. Мало того, что вор - ты еще и пьяница!

Он продолжал глазеть на меня, радостно и тупо. Наверное, сам Господь Бог не в силах был прошибить сейчас эту стену тупого самодовольства.

Тем временем алкоголь подействовал на Джо возбуждающе, и язык у него развязался. Впрочем, насколько я помню, он всегда очень непрочно держался у него за зубами.

– Вор вору - рознь, - начал он.
– Один верхом скачет, другому и за ограду - ни-ни. Вот Мик, к примеру, наш юный дьявол...

– Ах, этот бродяга!
– воскликнул я, не в силах сдержаться, ибо одного только этого имени было теперь достаточно, чтобы привести меня в бешенство.
– Да вы с ним - два сапога пара.

– Неужто вы его повстречали?
– Моя горячность возбудила его любопытство.
– Где, хозяин? Бьюсь об заклад, купается в роскоши, пока честные труженики вроде Джо Мерфи голодают, перебиваясь жалкими крохами. Пусть только сунется сюда - мигом все переменится, - уж я о том позабочусь!
– добавил он неожиданно.

– Да вы же всегда рядом были, водой не разольешь, - заметил я, пораженный злыми нотками в его голосе. Но Джо и ухом не повел.

– Этак и с граблями недолго сдружиться. Тут главное, не зевай: того и гляди, по лбу хватят. Скажите мне, где он, хозяин: уж я-то денежки из него выжму. Ловко старого друга пристроил: побираться заставил приходской милостыней! А ведь одно мое слово, и полиция тут как тут: мигом упекут его за грабеж.

– Что ж, и поделом бы.
– Любой намек на то, что Мику могут грозить какие-то неприятности, доставлял мне теперь удовольствие. Кроме того, я решил вытянуть из Джо как можно больше и, заметив, что мысли его с каждой секундой становятся все туманнее, сделал вид, будто целиком разделяю его чувства.

– Конечно, я и сам хорош: поверил ему на слово. Ну, и все проворонил, конечно. Ждал, что поделится - как же! А Сэмпсон ведь знал, Сэмпсон все знал, - добавил он едва слышно.

– Знал, что Мик его обокрал?
– Вопрос мой прозвучал слишком резко. Джо насторожился.

– Этого я не говорил, - покачал он головой с тошнотворной ухмылкой.

– Но ведь старик действительно знал!
– Я, кажется, начал уже входить в свою роль.
– Он ведь Мику ни гроша не оставил - это ли не доказательство?