– Тяжкий недуг требует сильнодействующих средств, - заметил я. Помнишь старика Хобсона из нашего колледжа? Раз в год он отправляет в "Бритиш медикэл" письмо, обращаясь к читателям с просьбой сообщить ему, во сколько сейчас обходится содержание лошадей в деревне. А потом в справочнике напротив своего имени указывает "Автор оригинальных вопросов и реплик научного свойства, регулярно публикуемых научными изданиями".

Хохот Краббе прозвучал как в лучшие наши студенческие годы.

– Ладно, старина, - наконец сказал он, - продолжим наш разговор завтра. В конце концов, ты у нас гость: нельзя же мне быть таким эгоистом. Пойдем побродим: обозрим наши бриспортские красоты, если можно так выразиться.

С этими словами он набросил на себя какое-то траурное пальтишко, нацепил очки, нахлобучил шляпу с уныло отвисшим краем, и остаток дня мы провели, прогуливаясь туда-сюда и обсуждая всякую всячину.

На следующий день военный совет собрался повторно. Было воскресенье: мы уселись с трубками у окна и принялись разглядывать уличную толпу, перебирая один за другим возможные планы завоевания местной публики.

– Трюк Боба Сойера? Пройденный этап, - уныло отчитывался Краббе.
– Да, прихожу в церковь, сижу там какое-то время, потом сломя голову выбегаю в самый разгар службы... Все без толку - никто не знает, кто я такой! В прошлом году накатал перед парадным чудную ледовую дорожку: на протяжении трех недель ежедневно полировал ее по ночам. За все это время поскользнулся на ней только один человек, да и тот поковылял через дорогу к приемной Маркхэма. Ну, разве это не ужас?

– Это - ужас, - согласился я.

– Наверное, следовало бы с апельсиновыми корками поэкспериментировать, - продолжал Том, - но, слушай, когда перед домом врача весь тротуар ядовито-желтый, по-моему, это так противно!

– Противно, согласен, - кивнул я.

– Как-то ночью явился ко мне парень с разбитой башкой, - вспомнил Том.
– Я наложил ему швы, но он оставил кошелек дома! Через неделю пришел снимать швы - снова без денег! По сей день этот парень, Джек, где-то разгуливает с куском моей веревки в голове, - и пока я не увижу денег, она там останется!

– А не сотворить ли нам несчастный случай, благодаря которому ты стал бы известен широкой публике?
– предположил я.

– Дорогой мой, это мне как раз и нужно. Пропечатай мое имя в "Бриспорт кроникл", и пять сотен годовых, считай, в кармане. Тут же отношения почти семейные: люди хотят одного - точно знать, что я - здесь, с ними. Но если не уличной дракой и не увеличением численности своего семейства, то как еще я могу им сообщить о себе? Ах, эта Дискосферическая кость в утке!
– как могла бы она взволновать сердца людей! Подхвати благую весть Гексли [Томас Гексли(1825-1895} - английский биолог, соратник Дарвина.], или кто другой, для меня это был бы блестящий дебют. Но все восприняли известие с таким отвратительным спокойствием, будто домино - это утиный корм.

– Слушай, вот что я сделаю, - заключил он, разглядывая дворовую живность.
– Надрежу каждой дно четвертого желудочка и подброшу всю компанию Маркхэму. От этого у них развивается дьявольский аппетит: старик и вся его челядь мигом помрут с голоду. Что скажешь, Джек?

– Слушай, Томас, ты хочешь увидеть свое имя в газетах - правильно я тебя понял?

– Суть моих стремлений сформулирована тобой исключительно точно.

– Ну так, Бог свидетель, ты его там увидишь!

– А?.. Правда? Это почему же?

– Перед нами сейчас - достаточно многочисленная толпа, так ведь, Том? продолжал я.
– Они ведь возвращаются из церкви? Произойди там сейчас какая-нибудь неприятность, она не осталась бы незамеченной.

– Надеюсь, Джек, ты не собираешься порезвиться в толпе с ружьишком, чтобы обеспечить меня клиентурой?

– Что если бы завтра в "Кроникл" появилась статейка примерно следующего содержания:

"Печальное происшествие на Джордж-стрит. Граждане нашего города чинно покидали церковь на Джордж-стрит после утренней службы, когда вдруг, к их величайшему ужасу, модно одетый молодой джентльмен приятной наружности зашатался и без чувств рухнул на мостовую. Его подняли и понесли, дергающегося в ужасных конвульсиях, в приемную знаменитого доктора Краббе, который в ту же секунду выразил готовность оказать пострадавшему помощь. Мы рады сообщить вам, что вскоре молодой человек (оказавшийся достаточно известным в своих кругах гостем нашего городка) не только оправился от припадка, но и благодаря квалифицированной помощи специалиста смог вернуться в отель, где и продолжает сейчас свое выздоровление".

Что ты на это скажешь?

– Великолепно, Джек, великолепно!

– Ну что же, друг мой, я и есть твой модно одетый незнакомец. Обещаю, что в приемную к Маркхэму меня не понесут.

– Радость моя, какое же ты сокровище! Разумеется, против того, чтобы я тебе чуточку кровь пустил, ты возражать не станешь?

– Пустил... что?! Буду, и еще как, черт побери!

– Я вскрою тебе самую малюсенькую вену!
– взмолился Том.

– Ни даже малюсенького капилляра, - отрезал я.
– Слушай меня очень внимательно: если ты не пообещаешь вести себя по отношению ко мне достойно, я сейчас же откажусь от этой затеи. Глоток бренди я еще, пожалуй, стерплю, но не более того!

– Ладно, получишь ты свой бренди, - проворчал Том.

– Ну что ж, я готов. Могу забиться в конвульсиях прямо у ворот твоего сада.

– Отлично, старина.

– Кстати, припадки какого типа тебе более по душе? Эпилептический, апоплексический - это элементарно. Но, может быть, ты жаждешь чего-то более экзотического? Каталепсия, судороги продавца, шахтерский нистагм? [Непроизвольные судорожные движения глазного яблока, наблюдаемые, в частности, у шахтеров(греч.) ]

– Погоди, дай-ка подумать, - сказал Том и минут на пять умолк, попыхивая трубкой.