После утреннего шоколада сэр Чарльз, как известно, в течение часа пребывал в крайне раздраженном состоянии духа. Теперь он позволил себе проявить эту слабость.

– Не могу поздравить брата с тем, что он обзавелся удачным наследником. Я надеялся увидеть нечто, чуть более достойное наших традиций.

– Может быть, если вы узнаете меня чуть получше, сэр...

– Не думаю, что у меня возникнет желание продлить столь неприятное знакомство. Вынужден, сэр, попросить вас завершить свой визит - коим, разумеется, вам и не стоило себя утруждать.

Молодой человек ответил приятной улыбкой, но не сделал даже и попытки уйти.

– Могу я задать вам один вопрос, сэр?
– спросил он беззаботно.
– Не помните ли вы, случайно, господина Мунро, ректора нашего колледжа?

– Нет, сэр, не помню, - резко ответил дядя.

– Ну, конечно же, вы не стали бы утомлять свою память до таких пределов. А он, представьте себе, все еще вас помнит. В ходе нашей вчерашней беседы он немало польстил моему самолюбию, заметив, что я напоминаю ему вас - прежде всего своим, как он изволил выразиться, уникальным сочетанием легкомыслия и упрямства. Первым из этих достоинств я, кажется, произвел на вас должное впечатление. Остается лишь продемонстрировать второе.

По-прежнему сияя добродушной улыбкой, он уселся в кресло, стоявшее у двери, и скрестил на груди руки.

– Ах, значит, вы не уйдете?
– мрачно поинтересовался сэр Чарльз.

– Нет, сэр, останусь.

– Амброуз, спустись и приведи пару носильщиков.

– Послушайтесь моего совета, сэр, не делайте этого. Мне придется причинить им боль.

– В таком случае я выставлю вас собственноручно.

– Вот это - пожалуйста. Оказать физическое сопротивление своему дяде я бы никогда не осмелился. Но лишь действительно спустив меня с лестницы собственными руками, вы сумеете избежать необходимости уделить мне все-таки полчаса своего времени.

Сэр Чарльз не смог сдержать улыбки. Слишком живо поведение юноши напомнило ему о собственной бурной юности. Ничто в те годы не могло порадовать его больше, чем успешное сопротивление слугам и немедленное подчинение их своей воле. Он повернулся к зеркалу и жестом отправил Амброуза заниматься своими делами.

– Придется мне попросить вас подождать, пока я не закончу свой туалет, - сказал он, - Посмотрим потом, чем сумеете вы оправдать это свое вторжение.

Едва только лакей покинул комнату, сэр Чарльз вновь обратился к своему злосчастному племяннику, который наблюдал за манипуляциями прославленного денди с благоговением ученика, присутствующего при свершении величайшего таинства.

– Итак, говорите сэр, и говорите по делу, ибо, уверяю вас, у меня масса других забот. Принц уже ожидает меня в Карльтон-Хаусе. Постарайтесь быть кратким, насколько это возможно. Что вам нужно?

– Тысячу фунтов.

– Да ну! Всего-то?
– в голосе сэра Чарльза вновь прозвучали желчные нотки.

– Да, сэр. Впрочем, еще я бы хотел быть представленным мистеру Бринсли Шеридану, который, насколько мне известно, является вашим другом.

– Почему именно ему?

– Потому что, как мне рассказали, он - главный в театре Друри-Лэйн, мне же хочется стать актером. Друзья утверждают, что у меня неплохой актерский талант.

– А знаете, я достаточно ясно представляю вас в "Charles Surface" - в любой роли, требующей дерзости и бахвальства, - причем, чем меньше вы будете там актерствовать, тем лучше. Однако нелепо было бы даже предположить, будто я стану потворствовать вам в карьере такого рода. Как бы я объяснил это вашему отцу? Сейчас же возвращайтесь в Оксфорд и приступайте к занятиям.

– Это невозможно!

– Позвольте узнать, сэр, в чем загвоздка?

– Свою вчерашнюю беседу со мной (о которой, кажется, я упомянул) ректор завершил известием о том, что руководство университета более не в силах терпеть моего там присутствия.

– Вы исключены?

– Да, сэр.

– Очевидно, за целый ряд безобразных выходок.

– Ну, за... что-то в этом роде, сэр.

И вновь сэр Чарльз, сам того не желая, смягчился. Да и мог ли он долго оставаться суровым с этим смазливым шалопаем? Абсолютная прямота его обезоруживала.

– Зачем вам столь внушительная сумма?
– продолжал дядя, чуть более благосклонно.

– Чтобы перед отъездом из университета рассчитаться с долгами, сэр.

– Ваш отец - человек небогатый.

– Да, сэр. Поэтому я и не смог обратиться с этой просьбой к нему.

– И явились ко мне, человеку совершенно вам незнакомому?

– Что вы, сэр - вы же мой дядя! Больше, чем дядя: вы, если позволите мне так выразиться, мой идеал, мой кумир!

– Вы льстите, мой дорогой Верекер, и очень ошибаетесь, если полагаете, будто сможете выудить из меня тем самым тысячу фунтов. Денег я вам не дам.

– Разумеется, сэр, если вы не можете...

– Я не сказал: "не могу". Я сказал: "не дам".