Она перешла через дорогу, повернула направо, потом налево прошла по Харли-стрит, и, наконец, остановилась у многоквартирного дома неоднократно описанного миссис Оливер, как дом, «состоящий из частных лечебниц»

«Ну, не съест же она меня», — подумала Фода и решительно толкнула дверь.

Квартира миссис Оливер находилась на верхнем этаже. Лифтер в униформе быстро поднял ее и высадил перед ярко-зеленой дверью.

— Это ужасно, — подумала Фода. — Хуже, чем визит к зубному врачу. Но теперь уже некуда отступать.

Зардевшись от волнения, она нажала на кнопку звонка. Дверь открыла пожилая горничная

— Скажите… Могу я… Дома ли миссис Оливер? — наконец, спросила Фода.

Горничная впустила ее Фода прошла за ней в гостиную, где царил полный беспорядок.

— Как мне о вас доложить?

— О, да мисс Довс, мисс Фода Довс Горничная ушла.

Через полторы минуты, показавшиеся Фоде целым столетием, она вернулась и сказала:

— Пройдите, пожалуйста, сюда, мисс.

Фода еще больше покраснела и пошла следом за ней. В конце коридора справа была открыта дверь. Волнуясь, Фода вошла в комнату, показавшуюся в первое мгновение ее испуганным глазам африканскими джунглями!

Птицы, множество птиц, маленьких попугайчиков, попугаев-ара и других неизвестных орнитологам видов пернатых заполняли собой то, что можно было назвать первобытным лесом.

В центре этого буйства птиц и растений Фода скорее ощутила, чем увидела допотопный кухонный стол с пишущей машинкой Множество листов с напечатанным текстом в беспорядке валялось на полу, на полуразломачном стуле сидела сама миссис Оливер с растрепавшимися волосами.

— Дорогая моя, как приятно вас видеть! — воскликнула она, вставая и протягивая Фоде испачканную копиркой руку, а другой рукой стараясь как то пригладить непокорные волосы.

Бумажный пакет, нечаянно задетый локтем, упал со стола, и из него во все стороны покатились яблоки.

— Ничего, дорогая, не волнуйтесь, когда-нибудь их соберут.

Едва дыша, Фода разогнулась, в руках у нее было пять яблок.

— О, спасибо. Нет, не нужно класть их снова в пакет. Кажется, он разорвался. Положите их на камин. Вот и хорошо. А теперь присаживайтесь и давайте поговорим.

Фода села на другой, тоже поломанный стул, устремив свой взгляд на хозяйку дома.

— Ой, я ужасно извиняюсь. Я, наверное, помешала вам? — спросила она чуть дыша.

— Как вам сказать, и да, и нет, — ответила миссис Оливер. — Я, как видите, работаю. Но этот мой ужасный финн что-то вконец запутался. Он провел необыкновенно умное расследование блюда с фасолью, а сейчас обнаружил смертельную дозу яда в луковой подливке к гусю, который был приготовлен на Михайлов день. Но я вот только что вспомнила, что фасоль-то на Михайлов день не растет.

Потрясенная тем, что она невольно заглянула в творческую лабораторию создания детективного романа, Фода чуть слышно сказала:

— А, может, эта фасоль консервированная?

— Конечно, так тоже можно, — ответила миссис Оливер, задумавшись. — Но это может испортить весь сюжет. Я всегда теряюсь в этих огородных и садовых культурах. Мне без конца пишут и говорят, что я постоянно путаю названия цветов. Но разве в этом суть дела? Ведь все равно ни в одном лондонском магазине их не найдешь.

— Конечно, дело совсем не в них, — согласилась Фода. — Ой, миссис Оливер, как должно быть увлекательно описывать все это!

Миссис Оливер потерла лоб запачканным копирки пальцем и спросила:

— Почему?

— А как же, — сказала Фода, несколько озадаченная ее вопросом — Просто потому, что так оно и есть. Это же восхитительно вот так сесть и написать целую книгу!

— Все на самом деле происходит не совсем так, как вам кажется, — сказала миссис Оливер — Здесь, знаете ли, нужно сначала все обдумать. А думать всегда противно. Потом нужно составить план. И время от времени в него заглядывать, а то получится такая путаница, что нее никогда и не выберешься! Но ведь нужно ее распутать. Писать романы не такая уж приятная вещь. Это тяжелая работа, как и любая другая.

— Вот уж совсем не похоже на работу, — сказала Фода.

— Это вам так кажется, дорогая, — сказала миссис Оливер, — потому что вам самой этого делать не нужно. А для меня это каждодневная утомительная работа. Я могу ее делать, только повторяя и повторяя самой себе сумму денег, которую могу получить, выпустив роман. А это, как вы знаете, подстегивает. Своего рода чековая книжка, когда вы, заглянув в нее, обнаруживаете, что превысили свой кредит в банке и должны принимать какие-то срочные меры.