— Там должно быть и немного крокусов. Интересно, положили ли их в пакет. Пойду посмотрю. Сегодня как раз он приходит, вот он мне все и расскажет.

— Хорошо, — сказал Томми, — я скоро выйду к тебе. Таппенс и Айзек приятно пообщались. Луковицы были распакованы, самые подходящие для их высадки места обсуждены. Сначала ранние тюльпаны, которые, по расчетам, должны порадовать душу в конце февраля, затем были обдуманы красивые «попугайчики с хохолком», и тюльпаны, которые, как поняла Таппенс, будут особенно красиво распускаться на длинных стеблях в мае и начале июня. Поскольку они отличались необычным нежно — зеленым цветом, их решено было посадить вместе в дальнем уголке сада, где их можно будет срывать и украшать ими гостиную, или вдоль тропинки к дому от ворот, где они будут вызывать зависть посетителей. Предполагалось, что они не оставят равнодушными обладающих вкусом торговцев, доставляющих мясо и зелень.

В четыре часа Таппенс поставила в кухне коричневый заварник, доверху наполненный хорошим крепким чаем, рядом — полную сахарницу и кувшин с молоком, и, пригласив Айзека освежиться перед уходом, пошла искать Томми.

Наверное, спит где-нибудь, подумала она, заглядывая во все комнаты. Она обрадовалась, увидев голову, высовывающуюся из зловещей дыры на лестничной площадке.

— Все в порядке, мэм, — произнес электрик, — можете здесь смело ходить. Все налажено, — и добавил, что завтра начнет работать в другой части дома.

— Надеюсь, вы и правда придете, — сказала Таппенс. — Вы случайно не видели мистера Бересфорда?

— Это вы о вашем муже? Видел. Кажется, он прошел на верхний этаж. Ронял там вещи, довольно тяжелые. Книги, должно быть.

— Книги! — воскликнула Таппенс. — Надо же! Электрик вновь вернулся в свой подпольный мирок, а Таппенс поднялась на чердак, превращенный в дополнительную библиотеку, куда были перенесены детские книги. Томми сидел на верхушке невысокой лестницы. На полу вокруг него валялось несколько книг, на полках зияли провалы.

— То-то, — сказала Таппенс, — а притворялся, что тебе не интересно. Ты ведь пересмотрел много книг, так? И заодно разворошил все, что я так аккуратно расставила.

— Извини, — проговорил Томми, — но мне захотелось просмотреть кое-какие книги.

— Нашел еще какую-нибудь книгу, где слова подчеркнуты красными чернилами?

— Нет, ничего такого не нашел.

— Досадно, — сказала Таппенс.

— Я думаю, это — дело рук Александра, мастера Александра Паркинсона, — сказал Томми.

— Верно, — согласилась Таппенс. — Один из многочисленных Паркинсонов.

— Ну, мне он показался ленивым мальчишкой, хотя, конечно, надо было постараться, чтобы столько наподчеркивать, — заметил Томми. — Но больше ничего об этой Джордан я не нашел.

— Я спросила у старого Айзека. Он знает почти всех в округе, но не помнит никаких Джорданов.

— А зачем ты выставила к передней двери латунную лампу? — спросил Томми, спускаясь вниз.

— Я отнесу ее на продажу безделушек, — ответила Таппенс.

— Зачем?

— О, она вечно путается под ногами. Мы, кажется, купили ее где-то за границей?

— Да, в момент умопомрачения.

— Тебе она никогда не нравилась. Ты называл ее «противной». Я в общем-то согласна. К тому же она ужасно тяжелая. А мисс Сэндерсон очень обрадовалась, когда я предложила им ее. Она хотела зайти за ней, но я пообещала привезти ее на машине. Мы отвезем ее сегодня.

— Если хочешь, я отвезу ее.

— Я бы хотела сама.

— Пожалуйста, — сказал Томми. — Может, мне лучше поехать с тобой, чтобы поднести ее?

— О, я найду себе помощника.

— Может, найдешь, а может, нет. Не напрягайся сама.

— Хорошо, — пообещала Таппенс.

— Ты ведь хочешь ехать одна по какой-то другой причине, так?

— Ну, мне просто захотелось немного поболтать с людьми, — сказала Таппенс.

— Никогда не знаю, что ты задумала, Таппенс, но по твоим глазам вижу, что что-то ты задумала.

— Ты лучше пойди прогуляйся с Ганнибалом, — сказала Таппенс. — Я не могу взять его на продажу безделушек. Не хочу ввязываться в собачьи драки.

— Ладно. Хочешь прогуляться, Ганнибал? Ганнибал по привычке ответил утвердительно. Его утвердительные и отрицательные ответы невозможно было не заметить. Он изогнул тело, помахал хвостом, поднял лапу, опустил ее, затем подошел и хорошенько потерся головой о ногу Томми.

«Вот так, — явно говорил он, — для этого ты и существуешь, мой дорогой раб. Мы с тобой чудесненько прогуляемся по улице. Масса запахов, надеюсь».

— Пошли, — сказал Томми. — Я возьму с собой поводок, и не вздумай выбегать на дорогу, как в прошлый раз. Один из этих здоровущих и длиннющих грузовиков чуть было не переехал тебя.

Ганнибал взглянул на него, всем своим видом говоря: «Я всегда очень послушный пес и делаю — лишь то, что мне разрешают». Он был обманщик, но все же вводил в заблуждение даже тех, кто хорошо его знал.