– Я всегда смогу застать его дома в удобное время, а сейчас, может быть, поговорю с вами и детьми и покончу с этим...

– Ах, мы всего только год, как женаты. У нас нет детей.

– Молодожены?

– Что-то вроде этого, - улыбнулась она. На щеках у нее появились ямочки.

Он почувствовал, как проваливается в опасное болото, как его неумолимо влечет к решению, принятие которого уничтожит его.

– А кто еще с вами живет? Какие-нибудь родственники?

– Только Ричи и я.

– Ричи - это ваш муж?

– Точно.

В прошлую пятницу, в заведении Альтмена, он рисковал провалить весь секретный проект, воспользовавшись кодовой фразой, чтобы поразвлечься с этой официанткой, похожей на Мириам. Все сошло гладко, но он знал, как глупо было позволять эмоциям взять над ним верх. Словно в наказание за такое поведение, он был предельно осторожен в субботу и в воскресенье, даже больше, чем было нужно. Он пользовался кодовой фразой раз двадцать, опрашивая респондентов подробно, отыскивая возможные недочеты в их послушном поведении. Ни к одному из них он не приближался, если была малейшая опасность быть обнаруженным. Однако ему приходилось обуздывать себя. Вкусив полное господство в случае с Элис, этой шлюхой из кафе, он страшно вожделел, мечтая с помощью кода заставить одну из них раздеться и улечься перед ним на полу. Жутко вожделел. А уж эта, стоя перед ним в шортах и маечке, прямо излучала жар, который растапливал всю его волю и осторожность. Он хотел уверить себя, что в отличие от эпизода в кафе, сегодняшняя ситуация не таит в себе угрозы; и само желание поверить было первой ступенькой на пути самообмана.

– Я "ключ".

– Я "замок".

Он облегченно поднял бровь.

– Ты одна?

– Да.

Он начал дрожать, но не от страха, а от возбуждения.

– Ты кого-нибудь ждешь?

– Нет. Никого.

– Кто-нибудь ждет тебя? Ты собиралась навестить кого-нибудь?

– Нет.

– Впусти меня.

Она распахнула дверь.

Вслед за ней он вошел в холл, где работал кондиционер. Справа под овальным зеркалом стоял туалетный столик, слева на стене висел небольшой пейзаж - отчаянно сражавшийся со штормом кораблик.

– Закрой дверь. И запри ее.

Она выполнила то, что он велел.

Короткий коридор, в котором висели еще две картинки с изображением кораблей, вел из холла в кухню.

Слева дверь под аркой вела в гостиную. Комната была со вкусом обставлена. На полу - восточный ковер. Две обтянутые вельветом софы и кофейный столик с темной блестящей столешницей образовывали уголок для приятных бесед. В тон обивке мебели были подобраны вельветовые шторы на окнах. Вдоль стены стеллаж для журналов. Музыкальный центр. Две напольные лампы. И гармонировавшие с цветом ковра снова на стене изображения кораблей в китайской гавани.

– Задерни шторы, - приказал он.

Она переходила от окна к окну, затем вернулась на середину комнаты. Остановившись, опустила руки, глядя на него с покорной полуулыбкой.

Она ждала. Ждала приказов. Его приказов. Она была его куклой, его рабой.

Больше минуты он простоял в проеме арки, не в состоянии решить, что делать дальше. Охваченный страхом, предчувствиями и вожделением, он обливался потом, словно пробежал целую милю. Она была его. Целиком его: ее рот, грудь и бедра, ноги, каждый дюйм ее тела. Более того: ему не приходилось волноваться, удовлетворит ли он ее. Если сказать ей, что она его любит, она будет любить его. И никаких сожалений после. Никаких взаимных упреков. Только сам акт - а там черт с ней. Здесь, сейчас, готовый впервые использовать женщину именно так, как ему хотелось, он обнаружил, что действительность даже более волнующа, чем мечты, единственно которыми ему приходилось довольствоваться долгие годы.

Она вопросительно взглянула на него:

– Это все?

– Нет.
– Голос его стал хриплым.

– Чего ты хочешь?

Он подошел к ближней лампе, включил ее и присел на софу.

– Стой, где стоишь, - сказал Солсбери, - отвечай на мои вопросы и делай, что я скажу.
– Ладно.

– Как тебя зовут?

– Бренда.

– Сколько тебе лет, Бренда?

– Двадцать шесть.

Достав из кармана носовой платок, он вытер лицо. Потом взглянул на марины с изображением кораблей.

– Твой муж любит море?

– Нет.

– Значит, ему нравятся картины с изображением моря?

– Нет. Он не обращает на них внимания. Салсбери болтал что попало, занятый размышлениями о том, как же все-таки ему с ней развлечься. Однако ее неожиданный ответ смутил его.

– Тогда какого черта тут понавешены эти картинки?

– Я родилась и выросла в Кейп Коде. Я люблю море.

– Но ему-то нет до моря никакого дела! Почему же он позволил тебе развесить всюду эти пейзажи?

– Он знает, что мне они нравятся.

Салсбери снова вытер лицо, убрал носовой платок.

– Да уж, он знает, наверняка, что сними он эту мазню со стен, в постели ты застынешь, как ледышка.

Правда, Бренда?

– Разумеется, нет.

– Сама знаешь, что так бы и было, ах ты, маленькая шлюшка. Ты весьма лакомый кусочек. Да он все сделает, чтобы ты была счастлива. Да и любой бы сделал. Небось мужчины с ног сбивались, выполняя твои приказания, с тех пор, как ты достаточно выросла и тебя можно было трахать. Тебе стоит только пальчиком повести, и они начинают плясать. Так ведь?