— Я никогда ничего подобного не видела, — сказала мама. — Давай я позову тетю Лену с шестого?

— Не надо тетю Лену, — сказал я. — Просто посоветуй — что мне делать.

— Нужен врач, — ответила мама.

— При чем тут врач? — вздохнул я, — Может быть, тут нужен священник?

Мама задумалась.

— Может быть, священник, — сказала она наконец. — Но такого телефона у нас пока нет. Скорая медицинская помощь есть, скорая пожарная или милиционерская помощь есть, а вот скорой… этой… нет.

Я вздохнул.

— Давно ты это заметил? — спросила мама.

— Что — это?

— Ну, уши и пальцы.

— При чем тут — заметил? Я могу их выращивать и убирать, когда захочу!

Мама ошарашенно помолчала и посмотрела на меня:

— Так, значит, ты можешь их убрать?

— Могу, конечно!

— Так убери!

Я взял зеркальце и начал убирать уши. Это оказалось еще более щекотным занятием, но наконец уши пришли в порядок.

— Ну вот видишь! — сказала мама с облегчением. — Давай-ка я тебе еще багульничка налью.

— Не надо, — сказал я.

— Ну хорошо. — Мама послушно села рядом, лицо у нее прояснилось. — Скажи, а зачем ты это делаешь?

— Что?

— Уши выращиваешь?

— Мама!!! — закричал я. — Ты что, не понимаешь?! Я могу их вырастить!

— Не кричи на мать! — сказала мама строго. — Ты сам сказал — могу вырастить. А можешь невыращивать?

— Могу.

— Ну и не выращивай! Я тоже могу руку в печку сунуть. А смысл?

— Ну вот ты можешь вырастить уши?

— Господи, ну почему у нас все не как у людей? — Мама вздохнула и озабоченно посмотрела на часы. — Что ж они не едут-то?

— Неотложка? Да пятнадцать минут прошло, ты чего? Помнишь, прошлым летом у тебя было подозрение на аппендицит, и они четыре часа…

И в этот момент в дверь позвонили. Мама вскочила, поправила фартук и пошла открывать. В прихожей раздались шаги, и баритон спросил: “Где руки помыть можно?” Долго хлопали двери ванной, шуршали тапки. Затем дверь комнаты распахнулась, и на пороге появился абсолютно лысый дядька в зеленом халате и с саквояжем в руке. Из-за его плеча выглядывала встревоженная мама.

Дядька хмуро и деловито оглядел комнату, стол, заваленный компьютерными железяками, плакаты на стене. Затем его взгляд остановился на мне. Он подошел к дивану и поставил саквояж на пол.

— Ну? — сказал он бодро. — Что у нас стряслось?

— Леша, покажи уши доктору, — сказала мама.

— Уши я уже убрал, — сказал я хмуро. — Руку могу показать.

Я высунул из-под одеяла руку и протянул вперед.

— У-У-У — сказал доктор, брезгливо взял ее в свою ладонь и пощупал. — Так не больно?

— Не больно, — сказал я мрачно.

— А так? — Он нажал в центр ладони,

— И так не больно.

— Как это началось?

— Никак не началось, — ответил я мрачно. — Взял и отрастил себе такую.

Доктор сел за стол, отодвинул мои компьютерные железяки, достал блокнот и начал писать. Мама подошла и заглянула через его плечо.

— Ну что? — бодро сказал доктор, оторвавшись от листка. — В больницу поедем?

— В какую еще больницу? — спросил я.

— На обследование. В инфекционную надо бы по-хорошему. Или в травматологию. Но тут уж где места будут, это звонить надо.

— Доктор, а что это? — спросила мама.

— Откуда я знаю, что я, врач, что ли?

— А кто?! — сказали мы хором с мамой.. — Я фельдшер “Скорой помощи”, — заявил он. — Здесь нужно обследование. Руку на рентген, анализ крови.

— У него еще уши, — сказала мама.

— Что с ушами?

Доктор подошел ко мне, положил руки на голову и ощупал уши. Затем ощупал лимфоузлы на затылке.

— Болят уши? — спросил он.

— Не болят, — сказал я. — Вот что у меня с ушами. Я сосредоточился, и стало дико щекотно. Уши поползли вверх и заколыхались над макушкой

— Вы видели? — сказала мама.

— Я тринадцать лет на “скорой”, — сказал фельдшер, небрежно щупая мое левое ухо. — Еще не то видел. Давайте в больницу. Если хотите…

— А если не хотим? — спросил я.

— Тогда завтра — в районную поликлинику.

— В районную, — быстро сказал я.

— И правильно. Ты же ходить можешь? Можешь ходить?

— Могу, конечно.

— Вот и пойдешь к своему участковому.

— Спасибо вам большое, доктор, — сказала мама.

— Ну, значит, всего доброго. — Фельдшер поднял с пола свой саквояж и подмигнул мне. — Выздоравливай.