Вот такие вот меня мысли посетили, пока я с Габриэловичем разговаривал. Но тут раздается звонок, я вздрагиваю, Ариша тоже вздрагивает, а Габриэлыч идет открывать. Мы тоже подтягиваемся в коридор. Входит мужичок. Как его описать? Лет за сорок, бородка такая неопределенной формы — не лопатой и не клинышком, так, неопрятная. С залысинами и проседью, но энергичный. В руке саквояж. Как саквояж врача, но более антикварный. Что-то типа плоского чемоданчика. Зашел, истово перекрестился. Истово — не знаю, что это слово означает, но в смысле — с размахом, пополам согнулся.

— Так! — говорит с порога. — Чур меня! Здесь вызывали бесов гнать? Где хозяин-то?

Я смотрю на Габриэлыча, а тот глядит на мужичка с удивлением — видно, тоже ожидал чего-нибудь посерьезнее. Тут до мужичка доходит, что негр — и есть хозяин. Он Габриэлычу руку протягивает:

— Вечер добрый! Отец Амвросий!

— Игорь Габриэлович, — говорит гуру и руку ему пожимает.

— Беру недорого, — объявляет Амвросий, потупившись. — В районе восьмидесяти пяти евро.

— А от чего зависит? — спрашиваю я.

— Как гон пойдет, — отвечает отец Амвросий и на меня взгляд переводит.

— А сколько это времени занимает? — спрашиваю я.

— Если гон пойдет в охоточку, до зари управимся, — отвечает отец Амвросий. — Где у вас тут можно руки обмыть? Где рукомойня?

Ну прямо как врач “скорой”! Показал ему Габриэлыч, где ванная, а я смотрю на Габриэлыча, киваю в сторону ванной — мол, надежный это хоть мужик-то? Габриэлыч так мне одними глазами показывает, мол, не знаю, что за мужик, но рекомендовали хорошие люди. Так я понял. Выходит отец Амвросий из ванной, руки полотенцем вытирает и оглядывается.

— Ты одержимый будешь? — кивает мне.

— Кто, пардон?

— Одержимый. Бесноватый.

— Ну я. Как бы.

— Вижу, — говорит отец Амвросий и подмигивает мне. — Все вижу. Чую бесноватость. И обосновать могу.

— Не надо, — говорю, — обосновать. Вы лучше скажите если до утра не управимся, то как я на работу пойду?

— Никакой работы, — качает головой отец Амвросий. — Тебе после изгнания беса отдыхать недели две.

— Ого, — говорю.

— А ты думал? — говорит отец Амвросий. — Шутки шутить?

Я смотрю вопросительно на Аришу, а затем на Габриэлыча, лица у них серьезные, они кивают — надо, мол, надо. Ну, я зашел на кухню, позвонил начальнику своему. Сказал, что на работу завтра прийти не смогу. Типа по состоянию здоровья. Начальник на меня разорался, сказал, что я уже неделю гуляю, работа кипит, что раз такое дело, то или я прихожу и впрягаюсь без выходных, или я уволен немедленно. Ну а мне-то это только на руку, я ж другую работу себе подыскал со следующего месяца. Так и договорились.

— Ну что? — спрашивает Габриэлыч. — Уладил с работой?

— Ага, — говорю, — все отлично. Ближайшие две недели свободен.

— Где же ты работаешь? — удивляется гуру.

— Программист он, — говорит Арища.

— Хорошо живут программисты, свободно, — цокает языком Габриэлыч, а отец Амвросий нахмурился и перекрестился.

— Еще вопрос, — говорит отец Амвросий. — В этом помещении будем работать?

— А разве не в церковь поедем? — удивляюсь я.

— Молодой человек! Если хотите, конечно, можете идти в церковь, — говорит Амвросий, и голос у него обиженный. — А я работаю на дому. Я частный священник.

— А сами вы к какой бы конфессии себя бы отнесли? — аккуратно спрашивает Габриэлыч.

— Божий человек, — отвечает Амвросий. — А остальное все суетно. А ежели вас гложет гордыня и подозрительность, то можете не сомневаться — бесов я изгнал дюжину дюжин, они меня боятся, как ладана. А если вас интересует юридическая сторона, то все документы я вам представлю.

Он лезет в чемодан — вытаскивает здоровенный ламинированный лист и протягивает Габриэлычу.

— Вы пока на кухоньке посидите, поизучайте, — говорит отец Амвросий, — а я, с Божьей помощью, пойду исследовать помещение…

Взял саквояж и направился в ближайшую комнату. И стали мы листок рассматривать. Там бумага глянцевая с золотым тиснением. Православно-целительский дом пресвятой Дарьи Ерохиной, разрешение на индивидуальную духовную деятельность, выдано отцу Павлу Тарасовичу Зяблику (крещ. Амвросий). Подпись: Дарья Ерохина.

— Хм… — говорит Габриэлыч.

— Ой… — говорит Ариша.

— Ну ладно уж, чего там, — говорю я. — Лишь бы дело знал.

И тут из комнаты раздается громкое шипение. Мы замолчали, а оттуда снова “Ш-ш-ш!!! Ш-ш-ш!!!”. Мы заглядываем в комнату осторожно, а там отец Амвросий стоит с большой бутылью и из пульверизатора окучивает стены святой водой. И бормочет что-то, видно, молитву. Ну, мы не стали ему мешать, ушли на кухню.