Он думал о своем дедушке Критолаосе в могиле, покрытой дубовыми листьями на краю леса, о бедном Криосе — все они ушли, все было кончено. Вырванный из дома, в отрыве от своего народа, лишившись даже матери, он окажется теперь совершенно один, и, на самом деле, будет зависеть от милости своего злейшего врага. Он попробовал собраться с духом и не чувствовать себя побежденным. Самым важным было сохранить жизнь, уцелеть. Безусловно, молодого хозяина это тоже должно сильно беспокоить, если все, что он слышал, — правда.

И, наконец, настало время отправления. До сих пор ничего особенного не происходило. Он видел Бритоса только несколько раз: когда он уходил в сисситию для получения снаряжения и когда приходил в лагерь, чтобы распорядиться относительно перемещений. Талос занимался прикреплением новых кожаных ремней к внутренней части щита хозяина. Вошел Бритос, снял кирасу, положил ее в угол, затем сел на низкую скамейку.

— Все готово? — спросил он, не глядя на Талоса.

— Да, господин, все готово. Я заменил эти кожаные ремни, потому что старые износились. Оружие следует носить близко к руке.

Бритос посмотрел на него вопросительным взглядом.

— Тебе известно слишком много для пастуха, который никогда не спускался с гор.

— Старики из моего народа научили меня всему, что нужно знать, чтобы исполнять эту работу.

— Старики из твоего народа должно быть научили тебя и еще кое-чему тоже, — продолжал Бритос, напряженно наблюдая за ним. — Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Я не могу забыть, хотя прошли годы с тех пор… Думаю, что и ты тоже.

— Нет, господин, — сухо откликнулся Талос, продолжая работу. — Я не забыл.

— Я вижу, что урок, который мы преподали тебе, должно быть, стер определенные помыслы из твоей головы. По крайней мере, так кажется на первый взгляд, — продолжал он, снимая защитные пластины. — Но в тебе еще осталось нечто, что не совсем убеждает меня. Ну, и когда я увидел тебя на площади среди других илотов, я решил выяснить, что же это такое.

— Нет ничего такого, что следовало бы выяснять, господин, — пробормотал Талос, не отрывая глаз от своей работы. — Я всего лишь бедный пастух.

— Посмотрим, — холодно сказал Бритос. — В течение нескольких последних лет нечто странное происходит в твоих горах. Всего лишь месяц назад около Еврота нашли оленя; он пришел туда умирать, пораженный стрелой необычного вида. Мы, спартанцы, не пользуемся такими стрелами. У меня сложилось такое впечатление, что ты можешь знать что-нибудь по этому поводу.

— Ты ошибаешься, хозяин, я ничего не знаю. Я всего лишь пасу свою отару.

— Как тебя зовут?

— Талос.

— А ты знаешь, кто я?

— Ты Бритос, сын Аристарха, Клеоменид.

Бритос встал и стал ходить вперед и назад по палатке. Внезапно он остановился спиной к Талосу.

— А твоя девушка… да, крестьянка. Что с ней случилось?

— Пелиас и его семья последовали за благородным Крафиппосом в Тегею, а затем в Мессению, я полагаю.

Талос встал и, когда Бритос повернулся, то увидел юношу прямо перед собой.

— Продолжай свою работу, пастух, нужно подготовить еще очень многое. Мы отправляемся уже завтра. — Он набросил короткий военный плащ на плечи и вышел.

На следующий день армия вышла на построение в полной готовности: триста спартиатов шли первыми. В каждой роте восемь рядов по четыре человека в шеренге. За ними шли их пелопоннесские союзники. Последними шли слуги-илоты с повозками и кладью.

Царь, окруженный офицерами, прибыл, когда еще было темно. Матери недавно посвященных воинов шли за ним. Женщины должны были присутствовать на традиционной церемонии вручения щита. Одетые в белое, с покрытой головой, они заняли свои места перед строем гоплитов.

Прозвучали трубы, каждый юноша вышел из строя, сделав два шага вперед. Еще раз прозвучали трубы, и они положили щиты с красной лямбдой, которые получили от своих отцов в день посвящения, на землю перед собой.

По сигналу царя, первая женщина подошла к своему сыну, подняла щит и надела его на руку сына.

Твердым голосом, она произнесла традиционную фразу:

— Возвращайся с ним или на нем.

Это подразумевало:

— Ты должен вернуться со своим щитом как победитель. Или, если ты падешь в бою, тебя принесут обратно на твоем собственном щите.