Талос наблюдал все сражение, находясь за стеной, его товарищи бегали назад и вперед, подбирая затупившееся оружие и сломанные копья для починки и принося новое оружие воинам на поле боя. Когда он смотрел, как люди дважды разворачивались спиной к линии боя, он обнаружил, что делает это, перегибаясь через бастионы; он бы с большой радостью взялся за любое оружие и кинулся в самое пекло схватки.

Он никогда бы не мог подумать, что его охватит такое желание! Но, по мере того, как разгорался бой, Талос почувствовал, как кровь закипает в его жилах от страстного желания сражаться среди воинов, вместе с ними. Он был потрясен их необъяснимым энтузиазмом отчаянного и стойкого сопротивления. Он увидел сверхчеловеческий героизм их сомкнутых, великолепных формирований, когда они следовали за красным гребнем своего царя. И еще более возрастала его злость, что он не является частью того пламени, которое воодушевляет сражающихся, собравшихся вместе для защиты свободы многих народов.

Воины Спарты, Трахина и Тегеи вернулись за стену, грязные, обливающиеся потом, раненые, прихрамывая. Бороды у пехотинцев из Мантинеи и Орхомена покрылись пылью, копья были сломаны, а щиты пробиты. Талос увидел Бритоса в его великолепной бронзовой кирасе с медными украшениями, а вместе с ним и его отца Аристарха, с лицом, закрытым забралом коринфского шлема. Его огромный щит, украшенный драконом, был вогнут и весь во вмятинах. Как бы ему хотелось быть одним из них!

Прибыл надсмотрщик илотов и прорычал не терпящие никакого отлагательства приказы о приготовлении еды и воды для воинов. Воины должны вымыться и восстановить силы. Раненых отнесли в палатку, где их перевязали и позаботились о них. Остальные илоты вышли за стену, чтобы подобрать павших и приготовиться к поспешным погребальным обрядам.

Царь Леонид, неутомимый, обошел лагерь, отдавая указания и приказывая сменить караульную стражу на стене.

Когда он на мгновение присел, чтобы отдохнуть, даже не снимая свои доспехи, прибыл посланец с депешей: флот дал бой врагу и успешно заставил его отойти назад.

Фемистокл сдержал свое слово, он вел непрерывное наблюдение с моря для защиты небольшой армии, охраняющей горный проход. Но ни единого слова не было слышно о горном проходе в Анопее, где фокейцы охраняли единственную тропу, которая могла бы позволить врагу обойти греческое войско с тыла.

Царь послал свою собственную депешу в Спарту, запрашивая подкреплений. Он был уверен, что проход можно защитить только в том случае, если прибудет свежее подкрепление. Он не знал, что его судьба уже решена: никогда и ни за что его правительство не выведет войска с Коринфского перешейка.

Ксеркс не мог поверить своим глазам, когда увидел, в каком состоянии вернулись его полчища. Он понял, что его армии не удалось проявить свое сокрушительное превосходство в этом узком проходе, охраняемом горсточкой столь храбрых людей.

Демарат оказался прав: было большой ошибкой недооценивать греков, особенно спартанцев.

Ксеркс отдал приказ послать лучшие свои подразделения в атаку. Лагерь был оглушен плачем и стенаниями, снова раздалась барабанная дробь. Вскоре десять тысяч персидских воинов, великолепно вооруженные, сомкнули свои ряды. Они бросятся в проход и сломят, раз и навсегда, стойкое сопротивление его защитников.

Эта новость быстро достигла греческого лагеря, ее передал часовой, стоящий у входа в горный проход:

— Владыка, приближается вторая атака, но теперь они другие, они идут молча, стройными рядами. Есть основания считать, что это значительно более дисциплинированные войска.

Леонид на какое-то мгновенье заколебался, — как мог он просить своих измотанных людей взять в руки оружие, которое они только что положили? Сколько свежих подразделений персидский царь бросает на его измученных людей?

Он протрубил приказ строиться; люди молча переформировали свои ряды перед стеной. Те, кто сражались на передовой линии отошли в третьи и четвертые шеренги, те, кто были в тылу, переместились на передовые позиции.

Персы продвигались вперед размеренным шагом, сомкнутым строем.

— Они построены фалангами, — сообщил Леонид Аристарху. — Но их копья короче наших. Отдай приказ по возможности сократить расстояние между воинами, стоящими рядом друг с другом.

Аристарх прокричал приказ, передовая линия армии сомкнулась с металлическим гулом: только тяжелые ясеневые копья торчали из бронзовой стены щитов, образуя непроницаемую преграду.

Царь кивнул в сторону стены, группа илотов протрубила в трубы и забила в барабаны.

Вражеская фаланга продолжала надвигаться размеренным шагом, поднимая облако пыли с земли, все еще усеянной трупами.

Воины двинулись на открытое пространство. По приказу царя, находившегося в самом конце, на правом фланге, они ринулись в бой. Два формирования столкнулись с ужасающим лязгом: в течение недолгого времени передовые линии обеих армий содрогались под натиском друг друга, так как ни одна из них не могла оттеснить другую.