Майкл сурово улыбнулся. Он был уверен, что только капитан Харцер мог бы понять, что это была работа не только Габи.

Взметая гусеницами густую желтую пыль, танк грохотал по полю, удаляясь от деревни и беспорядочных вспышек винтовочных выстрелов.
– Они будут двигаться по нашему следу на патрульных бронемашинах, - сказала Габи.
– И, наверно, уже вызывают подкрепление. Нам лучше бы выбраться из отсюда, пока можно.

У Майкла возражений не было. Он достал еще один снаряд из деревянного ящика за его сиденьем и заклинил им педаль газа. Габи вылезла наверх через люк, ожидая, когда Майкл присоединится к ней, затем швырнула свой "Шмайсер" и прыгнула. Он спрыгнул спустя пару секунд - и впервые наконец-то ступил на землю Франции.

На какое-то мгновение он в пыли потерял ее из виду. Затем заметил какое-то шевеление слева, и ошеломленная Габи в испуге открыла рот, когда он бесшумно появился сзади нее и стиснул ее руку. Она автоматом указала вперед.

– Лес находится там. Вы можете бежать?

– Всегда, - ответил он. И побежал в сторону деревьев, располагавшихся примерно в тридцати ярдах от них. Через некоторое время Майкл сбавил шаг, чтобы не вырваться от нее далеко вперед.

Они без затруднений достигли леса. Стоя между деревьями, Майкл и Габи смотрели на то, как прошли две патрульные бронемашины, следуя за танком на почтительном расстоянии. Танк уведет их по меньшей мере на несколько миль.

– Приветствуем вас во Франции, - сказала Габи.
– Вы верите в знаменательное начало, да?

– Любое начало, если я остался в живых, знаменательно.

– Поздравлять себя пока рано. Нам еще предстоит долгий путь.

Она повесила "Шмайсер" на плечо и подтянула ремень.
– Надеюсь, что у вас выносливое сердце - я хожу быстро.

– Постараюсь не отставать, - пообещал он.

Она повернулась, вся сосредоточенная и целеустремленная, и стала тихо продвигаться по лесной поросли. Майкл держался футах в двенадцати позади, вслушиваясь в звуки, доносившиеся до них. За ними не гнались; после того как Харцер был убит, солдаты потеряли всякую инициативу и никто не торопился прочесывать лес. Майкл вспомнил человека в начищенных и подкованных сапогах. Убить старика было легким делом. Ему было интересно, как поведет себя Бутц против более серьезного соперника.

Что же, жизнь полна неожиданностей.

Майкл шел за молодой француженкой, и лес укрывал их.

2

После часа быстрой ходьбы в юго-западном направлении, в течение которого они пересекли несколько полей и дорог - все это время Габи держала "Шмайсер" наизготовку, а уши Майкла настороженно прислушивались к звукам - она сказала:

– Тут мы подождем.

Они находились среди деревьев, росших вдоль опушки леса, и Майкл увидел перед собой одинокий фермерский каменный домик. Он был полуразрушен, крыша его провалилась, уничтоженная, вероятно, случайной бомбой союзников, снарядом из мортиры или эсэсовскими карателями, охотившимися на партизан. Даже земля вокруг дома обуглилась от огня, от сада остались лишь несколько обгоревших пеньков.

– Вы уверены, что мы там, где следует быть?
– спросил ее Майкл. Вопрос был бессмысленным, и ее холодный взгляд сказал ему об этом.

– Есть определенный график, - объяснила она, усаживаясь на корточки и кладя "Шмайсер" на колени.
– Мы не сможем попасть внутрь раньше, чем через...
– Она замерла, пока смотрела на светящиеся стрелки своих наручных часов.
– Двенадцать минут.

Майкл встал рядом с ней на колени, пораженный ее способностью ориентироваться. Как она смогла найти это место? Конечно, по звездам, если только она не знала маршрут наизусть. Но хотя они были явно в том месте, где им полагалось быть в условленное время, здесь поблизости не было никаких других ориентиров, кроме одинокого разрушенного фермерского домика.
– Вы, должно быть, имеете какой-то опыт обращения с танками, сказал он.

– По правде говоря, нет. Просто у меня был любовник-немец, который был командиром танкового экипажа. От него я научилась всему.

Майкл поднял брови.

– Всему?

Она быстро глянула на него, потом опять отвела взгляд в сторону; его глаза казалось светящимися, как стрелки ее часов, и они смотрели не мигая.

– Это необходимо, чтобы я... выполняла свои обязанности на благо страны, - сказала она, слегка неуверенно.
– Этот человек обладал сведениями о грузовиках с конвоируемыми.
– Она чувствовала, что он смотрит на нее.
– Я делала то, что от меня требовалось. Не больше.

Он кивнул. "Этот человек" - сказала она. Ни имени, ни чувств. Эта война была такой же безжалостной, как перерезанное горло.

– Я сожалею о том, что произошло в деревне. Я...

– Забудьте об этом, - прервала его она.
– Вы в том не виноваты.

– Я видел, как умирал старик, - продолжил он. Конечно, ему и раньше приходилось видеть смерть. Много раз. Но холодная аккуратность ударов носков и каблуков Бутца все еще заставляла его внутренне содрогаться. Кто тот человек, который убил его? Харцер называл его Бутцем.

– Бутц был телохранителем Харцера. Эсэсовский натасканный убийца. Теперь, когда Харцер мертв, они, вероятно, приставят Бутца к какому-нибудь другому офицеру, наверно на восточном фронте.
– Габи помолчала, заглядевшись на хрупкое мерцание луны на стволе "Шмайсера".
– Старик Жервез был моим дядей. Он был последним моим кровным родственником. Мои мать, отец и два брата были убиты нацистами в 1940 году.
– Это было сказано без эмоций, просто как факты, безо всякого намека на чувство. Чувства, - подумал Майкл, - выжжены из нее, как жизнь из этого сада.