Следующая картина принадлежала к жанру фантастики.

Ласситер хорошо помнил шум, поднявшийся вокруг «Дудочницы». Он хотел посмотреть фильм и помнил, как наблюдал за церемонией вручения «Оскаров». Он смотрел телевизор с… – кто же это был с ним тогда? Ах да, Джилиан. Ямочки на щеках, молочно-белые груди. Интересно, где она сейчас?

Зрелище вселяло тоску, но Джилиан настаивала. Пришлось уступить, и в результате Ласситер всю ночь смотрел отрывки фильмов, слушал идиотские шутки и слишком громкую музыку. Идиотизм зрелища усугублялся тем, что Джилиан с раздражающим упорством отказывалась уступить его домогательствам. Она присохла к софе и подскакивала на месте, когда появлялись ее любимцы. После объявления «Лучшей женской роли» камера, показав триумфаторшу, обратилась к Каллисте Бейтс. Джилиан возмутилась, что Каллиста не выиграла, но и она, и Ласситер, как и вся остальная публика, были просто очарованы, когда Каллиста с шаловливым видом достала губную гармонику и сыграла перед камерой мелодию из фильма. Загадочный взгляд Пенни ясно говорил всем, что она знает, как разобраться с обидчиками.

Фильма Ласситер так и не увидел, да и едва помнил тот 1986 год. Это был год, когда он зарегистрировал свою фирму и как сумасшедший подыскивал людей и помещение. Дел было выше головы, и он не успевал с ними справиться, вкалывая по шестнадцать часов в сутки. В общем, все остальное, включая Джилиан, растворилось в бешеном потоке работы.

Бакс звонил по телефону, заказывая пиццу в каком-то местном заведении, хвастающемся «самой настоящей кирпичной печью» и бесплатной доставкой.

– Позвоните снизу от портье. Я спущусь и заберу все сам. Не забудьте салат.

Затем телохранитель позвонил Пико и Чазу – остальным игрокам своей команды, которые проверяли дом Ласситера в Маклине. После нескольких фраз Бакс вдруг рассмеялся.

– Нет, – сказал он, – они этого не делают. Позвоню тебе завтра утром. – Положив трубку, коротышка повернулся к Ласситеру и спросил: – Значит, вы живете в сельской местности?

– Мало кто считает Маклин сельской местностью, – ответил Джо.

– Пико увидел оленя и чуть не уделался от страха, – со смехом пояснил Бакс. – Вы знаете, что он у меня спросил?

Ласситер отрицательно покачал головой.

– Не кусаются ли они?

Они сидели на диване, смотрели «Быструю дорожку» и поглощали пиццу. Пиво оказалось холодным, салат свежим и хрустящим, а пицца – даже лучше, чем следовало.

Фильм был смешным, но Ласситер чувствовал, что он балансирует где-то на грани искусства. Окажись режиссер чуть менее изобретательным, а актеры не столь талантливыми, картину никто бы не смог досмотреть до конца.

Ткань фильма не расползалась лишь благодаря Каллисте. У нее был особый комедийный талант, и это спасало роль, которая в другом исполнении превратилась бы в клише. Каллиста играла не тупую блондинку, а хитрющее создание, умеющее изобразить бесконечную глупость, когда это выгодно.

Бакс, похоже, знал фильм наизусть и подталкивал Ласситера локтем, когда предстояло нечто интересное.

– Сейчас они отправляются во Всемирный торговый центр. Обратите внимание на этого парня! – восклицал он и в результате пропускал всю сцену.

В середине фильма Бакс ткнул Ласситера в бок и прошептал:

– Боже мой! Только взгляните.

Каллиста в шляпке с темной прозрачной вуалью и черном костюме появляется в траурном зале среди участников скорбной церемонии. Усопший покоится в открытом гробу, окруженном множеством цветов, он и Каллиста – сообщники. Каллиста неторопливо подходит к гробу и, преклонив колени, начинает молиться. Во всяком случае, так кажется зрителю до тех пор, пока камера не наезжает ближе. Здесь все видят, что она и «труп» отчаянно переругиваются сквозь стиснутые зубы.

– Дай мне ключ! – требует она.

– Не могу! Они увидят, как я двигаюсь.

– В каком он кармане? Я сама возьму!

– И бросишь меня здесь? Нет, так дело не пойдет!

К ужасу стоящего рядом распорядителя и изумлению остальных скорбящих, Каллиста начинает обшаривать карманы жмурика.

– Клянусь Господом, Вальтер, если ты не дашь мне эти хреновы ключи, я тебя убью!

– Ты не можешь меня убить, – произносит «труп», поднимая брови. – Я мертвец! И в этом – весь трюк!

Распорядитель церемонии хлопается в обморок, Каллиста хватает ключи…

– Стоп! – заорал Ласситер.

Схватив панель дистанционного управления, он нажал кнопку обратной перемотки.

– Господи! – запричитал Бакс. – Что вы делаете? Это же один из самых потешных кадров!

Ласситер поднял руку и издал нечленораздельный звук. Бакс часто закивал, вспомнив, что интерес Ласситера к Каллисте Бейтс выходит за рамки фильма и не имеет ничего общего с желанием поразвлечься.

– Открою-ка я еще баночку, – огорченно вздохнул телохранитель. – И может быть, раздобуду лед.