Шрифт:
— Гол! — закричал Сэм Гробарт.
Он вскочил, размахивая руками, заставив подняться и Дэвида.
— Как им это удалось? — спросила мать Дэвида, и Сэм сел на свое место, чтобы объяснить ей, что произошло.
Теперь «Рейнджеры» вели, и настроение у Дэвида улучшилось. Было начало третьего периода, и все, что нужно было сделать «Рейнджерам», — всего-навсего продержаться.
В воздухе на Мэдисон-Сквер-Гарден плавал тяжелый запах пота и пива. А в голове у Дэвида была лишь одна Аманда. Он надеялся, что она, наверно, сейчас обедает с родителями.
И тут зазвонил его телефон. Дэвид вытащил аппарат так быстро, что на секунду испугался, что не удержит его в руках, тот вылетит на лед и будет разрезан коньком одного из хоккеистов. Но он сумел удержать телефон, звонила Аманда.
— Привет, где ты была? — спросил Дэвид.
— А ты где?
— Не важно… На игре «Рейнджеров». Что происходит? Я пытался тебе дозвониться…
— Я знаю, — ответила Аманда. — Я должна тебе что-то сказать.
— Что? — спросил Дэвид.
Он наклонил голову к коленям, чтобы лучше слышать.
— Я не знаю, можем ли мы дальше быть вместе.
— Что? Почему?
— Я не хочу тебе говорить. От этого будет хуже всем.
— Что хуже? О чем ты говоришь?
— Не заставляй меня…
— Не заставлять?
Дэвид огляделся вокруг невидящим взглядом. На льду что-то происходило.
— Ты хочешь, чтобы я сказала… Я развлекалась с другим. Ты, собственно, его знаешь. Хотя мне вообще-то этого не очень хотелось. И теперь я очень из-за 'этого переживаю.
— Что? Кто он? Нет!
Дэвид уронил телефон. У него вырвался крик.
С тех пор как он был в пятом классе и Арно поцеловал девчонку, которой Дэвид писал записки, это была Молли, он всегда боялся, что девчонки его будут обманывать. Из-за этого у него так долго не было подружек — до Аманды. Теперь боль предательства пронзила его; ему казалось, что тело перестало его слушаться. Он даже не пытался сообразить, с кем же она ему изменила.
Оглушительный крик «нет!» пронесся над стадионом. Отец Дэвида вскочил и заставил встать его. Между тем Дэвид кричал от боли. Секундой раньше защитник «Рейнджеров» приложил соперника к борту прямо перед ними. Хоккеист сполз на лед.
Нарушение правил. Штрафной бросок.
Телекамера крупным планом показывала лежавшего хоккеиста, кричавших болельщиков, поскольку теперь складывалась ситуация, что «Рейнджеры», видимо, упустят победу. Потом оператор взял в кадр Дэвида, который выглядел как обычный болельщик, разъяренный поражением любимой команды; хотя на самом деле ему всего лишь позвонила любимая девушка, чтобы сказать, что она развлекалась с кем-то другим, кого он к тому же знает. Все это было написано на лице у Дэвида.
Нет!
Что бывает, когда девушка тебя любит, а ты ее не очень
— О Господи! — воскликнул я. — Ты посмотри на экран.
Я вскочил так быстро, что опрокинул свой стакан.
На экране «Рейнджеры» проигрывали «Флаерсам», исход игры был предрешен, и мы безучастно за этим наблюдали. Мне было по фигу, а Микки вообще, казалось, находился на другой планете. Но тут камера взяла крупным планом одного совсем расстроенного болельщика, у которого выражение ярости на лице сменилось слезами. Камера задержалась на нем. Парень кричал.
— Это Дэвид! — сказал Микки.
Казалось, он пытался разогнать плавающие перед глазами круги.
— Да. Это Дэвид. И он плачет. И это показывают по ящику.
— Похоже, к нам он не собирается, — заметил Микки.
— Не понимаю, что с ним случилось?
— Наверно, просто забыл.
— Не в этом дело! Чтобы он так плакал по ящику!
Но я-то знал, в чем дело. Я мысленно выругался по адресу Арно и задумался, как же мне все это уладить.
А Пэтч? Где он? Впрочем, сейчас не до них.
Я присел рядом с моим одурманенным лекарствами другом, скрестив руки на груди. Тот строил глазки барменше, а она, кто бы мог подумать, отвечала ему.
Или, может, она над ним посмеивалась? Не знаю…
Микки расстегнул свою спортивную куртку, под которой у него ничего не было. Несколько девушек в баре оглянулись на него. Микки встал и попытался танцевать, но он был настолько слаб, что сразу сел обратно, больше на меня, чем на диван. Я спихнул его с себя.
Иногда я забываю, насколько Микки умеет нравиться девчонкам. Они льнут к нему, потому что он их шокирует и возбуждает? Может, потому, что он ненормальный? Почему некоторые девушки встречаются со мной? Потому что я разбираюсь в обуви? Вряд ли…