Тем не менее в 1947—1948 годах наблюдалась нехватка нефти. Цены на сырую нефть быстро росли, и в 1948 году превысили уровень 1945 года более чем в два раза. Политики заявляли, что страна находится в энергетическом кризисе. Нефтяные монополии были обвинены в намеренном вздувании цен, появились подозрения в жульничестве и преступном сговоре в нефтяной промышленности, что привело к более чем двадцати расследованиям в конгрессе.

Но причины нехватки были вполне очевидны. Потребление росло с неожиданной скоростью, „поразительно“, по словам компании „Шелл“, но чтобы приспособиться к послевоенной ситуации требовалось время. Нужны были время, деньги и материалы, чтобы переоборудовать нефтеперерабатывающие заводы для выпуска продуктов, необходимых гражданскому потребителю, таких, как бензин и мазут для отопления домов вместо авиационного горючего марки 100 для боевых самолетов. Кроме того, во всем мире наблюдалась нехватка стали, а это замедляло реконструкцию нефтеперерабатывающих заводов, строительство танкеров и нефтепроводов, внося свой вклад в транспортные заторы. Нехватка танкеров обострилась в начале 1948 года, когда несколько судов раскололись в море, и служба береговой охраны приказала начать строительство 288 танкеров для срочного подкрепления. Для нефтяных компаний это было время мощного давления на розничные запасы, и они стали главными сторонниками консервации. „Стандард оф Индиана“ призвала автомобилистов уменьшить количество поездок, избегать прогазовки двигателя и следить, чтобы шины были хорошо накачаны, – все для уменьшения потребления горючего. Полезные советы по экономии горючего рекламировались „Сан“ в ее ежедневных коммерческих популярных радиопередачах комментатора Лоуэлла Томаса1.

Нехватка привела также к увеличению объема нефтяного импорта. До 1947 года американский экспорт нефти преобладал над импортом. Но теперь расстановка сил изменилась; в 1948 году импорт сырой нефти и нефтепродуктов впервые превысил экспорт. Соединенные Штаты больше не могли продолжать играть свою историческую роль поставщика для остального мира. Эта критическая баррель нефти стала символом зависимости от других стран, и все чаще американцы стали употреблять новое зловещее выражение – „иностранная нефть“.

Такие перемены заставили взглянуть под другим углом на неприятный вопрос энергетической безопасности. Уроки Второй мировой войны, растущее экономическое значение нефти и привлекательность ресурсов Ближнего Востока – все это в контексте нарастающей „холодной войны“ с Советским Союзом способствовало пониманию важности сохранения доступа к этой нефти как первостепенного элемента американской, британской и всей западноевропейской безопасности. Нефть становилась той точкой, в которой соприкасались между собой иностранная политика, международные экономические соображения и корпоративные интересы. Ближний Восток был ее фокусом. Компании уже быстро наращивали там производство и заключали новые соглашения для обеспечения безопасности своего положения.

Разработка нефтяных месторождений в Саудовской Аравии находилась в руках „Арамко“ – („Арабо-американской нефтяной компании“), совместного предприятия „Сокал“ и „Тексако“. „Арамко“ была обеспокоена. Причиной было замешательство перед сокровищами, сам масштаб саудовских нефтяных месторождений, что означало гигантскую потребность в капиталах и в рынках. Из двух компаний в совместном предприятии „Сокал“ была более уязвимой. „Тексако“, наиболее важное предприятие, созданное после открытия нефти в Спин-делтоп в 1901 году, была известной американской компанией; она была спонсором радиотрансляций из „Метрополитен Опера“, которые передавались на всю Америку, а служащий станции обслуживания „Тексако“, „человек со звездои“, был одним из самых известных персонажей современного пантеона американской рекламы. „Сокал“ же была региональной компанией, ее знали не очень хорошо. Начиная с Первой мировой войны, она потратила миллионы долларов на поиски нефти по всему миру. Однако в результате этих усилий у нее не было ничего, кроме небольших разработок в Ост-Индии и Бахрейне, а также солидного потенциала Саудовской Аравии.

Арабская концессия была таким призом, на который калифорнийская компания и не смела надеяться. Компании была дана великолепная возможность, но, как считал председатель „Сокал“ Гарри Кольер, это также означало существенный экономический и политический риск. К 1946 году инвестиции „Стандард оф Калифорния“ в концессию „Арамко“ составили 80 миллионов долларов, было необходимо вложить еще десятки миллионов. Для получения доступа к европейским рынкам „Сокал“ и „Тексако“ решили проложить трубопровод через пустыню от Персидского залива до Средиземного моря. В своей основе это был тот же самый проект, к финансированию которого подталкивал правительство США Гарольд Икес, но теперь сами компании собирались выложить 100 миллионов долларов, чтобы оплатить проект. Перед „Сокал“ стояла еще более грозная проблема. Как только нефть придет в Европу, как ее продавать? Кольер знал, что покупка или строительство нефтеперерабатывающего производства и системы сбыта достаточного объема в Европе будет очень расточительным предприятием и обречет „Сокал“ и „Тексако“ на смертельную борьбу с прочно обосновавшимися там конкурентами за долю рынка. Риск возрастал в нестабильных политических условиях. Сильные коммунистические партии входили в коалиционные правительства как Франции, так и Италии; будущее оккупированной Германии было совершенно неопределенным, а в Великобритании лейбористское правительство было занято национализацией „командных высот“ в экономике.

Однако у „Сокал“ не было другого выбора, кроме как продолжать наращивать уровень производства, поскольку саудовское правительство, осознав размеры ресурсов, требовало увеличить добычу нефти, чтобы получить доходы, пропорциональные ее масштабу. Концессия всегда будет находиться в опасности, если „Арамко“ не сможет удовлетворить ожидания и потребности Ибн Сау-да и королевской семьи. Это был вопрос первостепенной важности для „Сокал“, и это значило, что „Арамко“ так или иначе должна направлять значительную часть нефти в Европу. Но прежде Трансаравийский трубопровод (ТАТ) должен будет пересечь несколько политических новообразований, некоторые из которых только начали свой путь к государственности. В Палестине вскоре может быть основано еврейское государство, вероятно поддерживаемое американцами, а Ибн Сауд был одним из самых известных и непреклонных противников такого государства. В регионе могла разразиться война. В первые годы „холодной войны“ была опасность и советского проникновения.

Также оставался вопрос о самом короле, та же самая озабоченность, которая заставила председателей „Сокал“ и „Тексако“ устремиться в Вашингтон в 1943 году. Ибн Сауду было далеко за шестьдесят. Он ослеп на один глаз, здоровье ухудшалось. Его энергия и устремленность создали и укрепили государство. Но что же случится, когда энергия иссякнет? Из его сорока пяти сыновей тридцать семь были живыми, но было ли это факторомстабильности или беспорядка? И на какую поддержку со стороны американского правительства могла рассчитывать „Сокал“ в случае политических проблем? При сложении всех факторов риска становилось очевидно, что „Сокал“ придется проводить собственную политику „кристаллизации“ и обеспечивать рынки другим путем. Ответом на многие проблемы „Арам-ко“ было расширение совместного предприятия. Распределение риска. Вовлечение других нефтяных компаний, чье присутствие увеличит политическую плотность и тем самым привлечет капиталы, международную экспертизу и, главное, рынки. Существенным был еще один аспект – Ибн Сауд настаивал, чтобы „Арамко“ на сто процентов оставалась американской, поэтому годились только две компании: „Стандард ойл оф Нью-Джерси“ и „Сокони“-вакуум“. Как вспоминал Гвин Фоллис, который занимался этим вопросом для „Сокал“, в Восточном полушарии они могли предложить „рынки, к которым мы вряд ли могли найти доступ“.

Логика более широкого привлечения некоторое время была очевидна не только Кольеру и другим нефтяным магнатам. Многие официальные лица в государственном департаменте и военно-морском флоте США призывали „Арамко“ привлечь дополнительных партнеров, у которых „имеются необходимые рынки, чтобы обеспечивать концессию“ и тем самым сохранить ее. „Сокал“ была поражена „удивительным энтузиазмом, с которым государственный департамент получил наше сообщение, что эта сделка рассматривается“. Независимо от того, действительно ли Вашингтон играл явную роль „свахи“ или нет, было ясно, что расширение участия в дальнейшем будет основополагающей целью американской стратегии, которая состояла в том, чтобы расширить производство на Ближнем Востоке, сохранив таким образом ресурсы Западного полушария, и увеличить государственные доходы Ибн Сауда, обеспечив таким образом сохранение концессии в руках американцев. Как сказал об этом в 1945 году министр военно-морского флота Джеймс Форрестол, ему „было безразлично, какая именно американская компания или компании разрабатывают арабские резервы“, лишь бы они были американскими. Весной 1946 года „Сокал“ начала переговоры с „Стандард ойл оф Нью-Джерси“.