— Видал! Сам видал, мужики! Ревякин пчел воровал! Рои чужие ловил! Однажды иду — в шелкопрядниках улей стоит. Ну, сделал засаду и скараулил Витьку! Он! На мотоцикле с роевней подъехал и пчел забрал! Я его за руку поймал!

Мужики онемели от такого сообщения. Тут же нашлись добровольцы и пошли искать Ревякина. Съездили к нему на пасеку, затем к Вежину, но не нашли. А руки! Ох, как руки чесались! Вот он, виновник всех бед стремянских. И как шустро все повернул! Всех обставил, все в дураках!

И навряд ли отступились от него в этот день и отложили бы спрос с Ревякина на завтра, если бы ко всему прочему узнали, что Витька, встретив Барму, прямо на улице сторговал его пасеку за двадцать пять тысяч и поехал к нему пить магарыч. Жена Бармы встретила Ревякина, как сына родного, как избавителя от всех бед и несчастий. А Ревякин, напоив и так веселого Барму, уединился с ним и стал выпытывать пасечные секреты.

Но Вежин не мог ждать до завтра. Он расспросил женщин у магазина и поехал к Барме. Барма уже спал, развалившись на траве между ульев, а Ревякин, пригнав откуда-то грузовики, ждал, когда наступит вечер и слетятся пчелы.

— Поехали со мной, — сказал Вежин и открыл дверцу машины.

— Хватит, я с тобой уже накатался, — недружелюбно проронил Ревякин и пошел по пасеке, приглядываясь к леткам, на которых суетились возвращающиеся пчелы. Вежин не отставал.

— Мужики считают, что клещ пошел от тебя. Хотят спросить.

— С меня спросить? — удивился Ревякин. — Пусть с Заварзина спрашивают. У него первого нашли. Я вообще думаю, он специально пасеку заразил, чтобы в Стремянке пчеловодства не стало. Помнишь, как он против выступал?

— Ладно, — сдержанно согласился Вежин. — Тогда откуда он у тебя взялся? До твоей пасеки от Заварзина сорок километров!

— А откуда у Заварзина? — вцепился Ревякин. — Расстояние одно и то же!

— Но до тебя у нас никакой заразы не было! — не стерпел Вежин. — Это ты клеща привез, ты! Почему ты не признался?

Шоферы сидели на крыльце избы и ели сотовый прошлогодний мед, запивая водой. Прислушивались к разговору, смотрели на Вежина с подозрительностью.

— Это еще перед кем? И с какой стати?

— Но мы же с тобой…

— Что? Республиканцы? — он вдруг засмеялся. — Лопнули твои эти прожекты! Ты еще не понял?.. Ладно, я тебе продам десяток семей из барминской пасеки. Можешь разводить.

— Мне твои подачки не нужны! — отрезал Вежин. — Так говоришь, мои прожекты? Ты что, Виктор? Как ты можешь?..

— Хороший ты мужик, Петрович. Но, похоже, засиделся в одиночестве… Муть все это голубая. Республика твоя, отшельники. Кто поедет? Кто сегодня согласится торчать на пасеке? Ну? Ты подумай!.. Контакт с природой! А где она здесь, природа? Я вижу только гари!.. Брось ты все это, Петрович. Нефтяников теперь не удержишь, они пашут. Поиграли в спасателей человечества, надо теперь за дело браться.

— Я не играл, — тихо вымолвил Сергей Петрович.

— Ну, ошибался!

— Эй, хозяин! — окликнул Ревякина один из шоферов. — Что этот мужик к тебе имеет?

— Сами разберемся, — отмахнулся Ревякии.

— Если надо — кликни, — отозвался шофер. — Ввалим, чтоб не цеплялся.

— Я не ошибался… Вернее, да, ошибался. — Вежин развернул к себе Ревякина, схватив за плечо. — Значит, клещ от Заварзина пошел… От него, от него пошел. А ты рои у него воровал! Ну? И клеща на свою пасеку вместе с ворованными пчелами принес! Солякин видел. Он тебя за руку поймал!

— Это не воровство, — пожал плечами Ревякин. — Рой улетел — я поймал. Только и всего. Все равно бы зимой в дупле замерз. Рой с пасеки улетел — значит, уже ничей.

— У нас так не было… До тебя не было! Последнее дело — чужих пчел ловить. Это… что в карман залезть, что…

— Да мало ли что у вас тут было! — возмутился Ревякин. — Видали его?

— Ты же меня предал, — выдохнул Вежин. — Я же с тобой… Как же мне людям в глаза теперь смотреть?

— Это твои проблемы!.. Да и кого ты здесь застеснялся, в Стремянке? Кретины же сплошные! Вон, валяется один, надрался, как… Ладно, у меня перед твоими сыновьями долг. Я тебе продам десяток семей. Но больше никто не получит.

— Что же мне с тобой делать? — не слушая его, спросил Вежин. — А ведь с тобой ничего не сделаешь. Ты же неуязвимый. Ты сильный парень. Тебя ведь и не выгонишь теперь. Все гари тебе остались… Говоришь, долг перед моими сыновьями? Ладно, я спрошу, какой долг…

В тот же день на территории района и за его пределами были перекрыты все дороги, в том числе и проселочные, ведущие в соседнюю область, а на реке дежурили милицейские патрули. Задерживали и проверяли все автомобили, выезжающие из района, останавливали лодки и небольшие катера, опрашивали всех встречных и поперечных. Начальник милиции выпросил у нефтяников вертолет и несколько часов подряд болтался в небе, осматривая примерный район, в котором исчез рыбнадзор Заварзин. Пока никаких определенных сведений не было; на пристани видели, что Тимофей поехал вниз по реке. Впрочем, не было и конкретных доказательств, что рыбнадзор с женой погибли, но начальник милиции исходил из очевидного — рыбнадзоры просто так не исчезают. В области то был не первый случай. Тремя годами раньше инспектора убили прямо в лодке, на полном ходу. Стреляли хладнокровно и расчетливо — со встречной лодки, в упор. В позапрошлом году другой рыбнадзор привез в спине мелкокалиберную пулю, пробившую легкие. Однако раненым смог доехать до ближайшей деревни. На воде по-прежнему не оставалось следов, и преступников красиво брали только в кино. Начальник милиции по старой памяти, а скорее, по интуиции залетел на базу отдыха нефтяников. Там уже слышали о пропаже инспектора, и седой, представительный мужчина объяснил, что разговаривал с Тимофеем около четырех часов дня, приглашал его пообедать, но тот отказался, поскольку спешил, и обещал заехать на обратном пути. И никаких больше следов за этот день найти не удалось.