Мальчик глянул ей в самые глаза. И в ту же минуту на Татьяну нашло какое-то странное оцепенение. Она опустилась на стул, неподвижно посидела на нем некоторое время, потом внезапно спохватилась.

– Ой, обед-то не сготовлен. Стас, ты сделал уроки?

Она совершенно забыла, о чем только что говорила с сыном.

Неожиданно она вспомнила, что у Стаса завтра день рождения. Со всеми этими происшествиями совсем вылетело из головы.

Подарок она давно приготовила – микроскоп, о котором так просил сын. Купила, в общем-то, недорого, хотя и не но-вый.

– Стас, у тебя завтра день рождения. Ты не забыл? – спросила она мальчика.

– Я-то не забыл, – усмехнулся Стас.

И Татьяне показалось, что он прочитал ее мысли.

– Ну и кого пригласишь? – спросила она.

– А, никого…

– Это почему?

– Ну кого приглашать, ведь у меня нет друзей.

– Неужели совсем? – изумилась Татьяна.

– Во всяком случае, среди одноклассников.

– А какие же у тебя друзья? – поинтересовалась Татьяна.

– Когда-нибудь я тебя познакомлю.

В душу Татьяны закралось подозрение: может быть, он связался с уличной компанией? Да нет, успокоила она себя, не может быть. После школы он всегда сидит дома, за книжками, гуляет мало.

– Ну, не хочешь никого приглашать, и не надо. Приедет бабушка, испеку пирог…

– Вот-вот, мама, испеки, я очень люблю сладкие пироги.

Вечер прошел в обычной суете. Про отца Авенира Татьяна больше не вспоминала. А ночью ей приснился странный сон. Сны имеют свойство начисто забываться, этот же остался у нее в памяти на всю жизнь.

Первое и самое сильное ощущение от него – чувство тревоги и безнадежности. Во сне ощущение иной раз сильнее, чем в действительности. Так было и тут.

Татьяна шла по заснеженному зимнему лесу босиком, в одной рубашке. Ей не было холодно, но хуже холода было отчаяние, пронизывающее, казалось, каждую клеточку ее разума. Мысль была одна: где-то здесь Стас, и ему очень плохо. Татьяна металась от дерева к дереву, от куста к кусту, но сына нигде не было. Наконец вышла она на открытое пространство и с ужасом увидела, что это – кладбище. Кругом кресты, надгробия. Все занесено снегом, только верхушки памятников торчат, но на каждой сидит по ворону. Птицы молчат, стоит абсолютная тишина, только падают с черного неба хлопья снега.

Вдруг впереди видит Татьяна огромный костер. Языки пламени много выше человеческого роста. Она к костру. И в ужасе различает среди огненного вихря своего сына. Стоит Стас прямо посреди пламени и к ней руки протягивает: помоги, мол. Мечется Татьяна возле костра, а в огонь войти не может. И так это страшно, что волосы на голове у нее становятся дыбом. И тут замечает она у себя за спиной какое-то движение. Оборачивается, а рядом с ней стоит та странная старушка Пелагея Дмитриевна, у которой она была позапрошлым летом.

– Помоги! – с мольбой обращается к ней Татьяна.

Та смотрит на нее укоризненно так и отвечает:

– Я ведь тебя предупреждала, а ты не послушалась моего совета.

– О чем это вы, – недоумевает Татьяна, – не время сейчас загадки говорить, Стаса надо спасать.

– Спасти-то можно, – отвечает старуха, – да как бы его спасение для тебя смертью не обернулось.

Она махнула рукой, и костер погас.

Рванулась Татьяна к сыну, хочет обнять, а он ускользает, все Татьяна пустой воздух хватает.

– Так-то вот! – смеется бабка. – Не ухватишь своего сыночка, да и не твой он уже. На-ко вот, надень. – И протягивает Татьяне ее собственные бусы, те самые, которые она ей подарила.

Надела бусы Татьяна и вновь попыталась схватить сына. На этот раз получилось. Но только схватила – вспышка яркого света. И все пропало, только вороны, сидевшие на надгробиях, громко и пронзительно закаркали. Она обернулась к бабке Пелагее, но и та куда-то делась. Вот и весь сон.

Проснувшись субботним утром, Татьяна долго лежала, размышляя, что мог значить этот сон. Едва закрывала глаза, как все виденное вставало перед ней ясно и четко. Неожиданно она почувствовала нечто непривычное на своей шее. Провела рукой и похолодела – бусы! Откуда они взялись? Ведь это именно те бусы, которые она подарила старухе, бусы, которые видела она только что во сне. Не может этого быть! Татьяна рывком соскочила с кровати, сорвала с шеи бусы, стала их внимательно разглядывать.

Нет, никакой ошибки, точно, ее собственные, из белых и голубых бусинок. Но ведь она точно помнит, бусы были подарены. Может, это Стас ей ночью надел. Она посмотрела на спящего сына. Он тихо посапывал на своей кровати. Лицо его было детским и невинным. Некоторое время Татьяна сидела в неподвижности, размышляя о случившемся.

Сколько странных событий произошло с ней за последнее время. Или это обычное совпадение. Все-таки с бусами все совершенно необъяснимо. Она сняла их и положила в самый дальний угол серванта. На некоторое время Татьяна успокоилась, но воспоминания о странном сне не давали ей сосредоточиться, все валилось из рук. Костер и в нем Стас стояли перед глазами.