– Надеюсь, что дело не в этом, – успокоил его Уолли, – но зачем же еще она согнала столько воинов в Тау? До Касра далеко. Я уверен, что Богиня преследует более достойные цели.

– А! – оживился Ннанджи. – Это не только в Тау! Воины прибывают еще в Дри и Уо. И в Ки Сан тоже. Даже в Кво.

Пути богов неисповедимы. Может, причалы Касра недостаточно крепки, и Богиня использует соседние порты как промежуточные стоянки…

– Кво? – переспросил Уолли.

Ннанджи усмехнулся и искоса взглянул на него.

– Это в следующей петле Реки. От Касра в Кво ведет фургонный путь, брат! Один день по дороге и двадцать недель по воде.

– Где ты это слышал?

– В перерыве! – засмеялся Ннанджи. Потом вспомнил, что рядом Тана, и лицо его запылало под стать волосам; возможно, его нравственные устои несколько укрепились.

Уолли знал, что существовала еще дорога из Ова в Аус, хотя наземные пути были весьма редки в Мире. Карт в нем не существовало вовсе из-за отсутствия письменности, а также неустойчивости географии, которая менялась по прихоти Богини. Но Уолли имел мысленное представление о ландшафте Мира и сейчас собирался им воспользоваться. Что имел в виду Ннанджи, напуская на себя эту улыбочку?

– Другая петля? – спросил Уолли. – Тогда Каср стратегически важен!

Ннанджи несколько растерялся от такой быстрой умственной работы своего наставника. Самому ему нужно было сначала справиться в сутрах.

– Правильно! – сказал он. – У него три соседа вместо двух, как у других городов.

– И следовательно, он может оказаться следующей целью колдунов.

Ннанджи кивнул. Колдуны каждые две недели или около того захватывали по новому городу. В настоящее время они контролировали весь левый берег внутри петли. Путешествие по Реке через Черные Земли становилось весьма трудным, а порой и невозможным, таким образом, РегиВул закрылась. Следующим шагом, очевидно, будет нападение через Реку.

– Каср очень стар, – прибавил Ннанджи, – о нем упоминается в некоторых из древнейших саг. Я думаю, его разрушали и отстраивали десятки раз.

– Ив нем находится ложа воинов, – сказал Уолли.

Ннанджи усмехнулся и покрепче обнял Тану. Уолли вернулся к разглядыванию уходившего за корму причала, его уже скрывал лес мачт и парусов. Теперь, когда детали стирали в расстоянием, Тау еще больше походил на английский городок времен Тюдоров.

– Все еще жалеешь, что не стал ривом, брат? – подмигнул Ннанджи.

– Я? – удивился Уолли.

– Забыл? – расцвел своей широкой улыбкой Ннанджи. – Последний раз, когда мы здесь были, ты сказал… – Тут его глаза несколько выпучились, голос попытался передразнить бас Шонсу:

– «Когда-нибудь, надеюсь, я осяду в таком маленьком городке, как этот, и стану ривом. И заведу семерых сыновей, как старый Киониарри. И семерых дочерей, если Джия согласится на это!» А я тогда еще удивился и спросил: «Ривом? А почему не королем?» На что ты ответил: «Слишком много кровопролития, чтобы основать королевство, и слишком много хлопот, чтобы его удержать. Но Тау, думаю, мне подходит».

Он замолчал, и всегдашняя улыбка снова появилась на его лице. Никто не сказал ни слова по поводу данного экскурса в прошлое, оба понимали, что это было мальчишеством со стороны Ннанджи. Но Тана недоверчиво посмотрела на него.

– Ты это серьезно, милорд? Ривом? В таком городке?

Она обернулась посмотреть на соломенные крыши удаляющегося Тау.

– Это милый маленький городок, – слабо возразил Уолли.

– Ты можешь получить его, брат, – великодушно сказал Ннанджи.

На следующий день Бог Ветров покинул их. Странное золотое марево дрожало над Рекой, слабо попахивая горелой соломой, а вода мертво лежала, как масло. Над головой нестерпимо синело небо, а вокруг было только белое ничто. Томияно даже и не пытался плыть, и «Сапфир» встал на якорь. Другие заштилевшие корабли изредка показывались на горизонте, словно очерчивая своими флагами границу Мира, остальное же время «Сапфир» казался покинутым и богами, и людьми.

Зловещие перемены осложнили отношения с экипажем. Лорду Шонсу нужно было в Каср. Встать во главе Ее сбора – так считали они. Почему же Она не торопится доставить его туда? Не обидел ли он Ее чем-нибудь? Не облекая свою тревогу в слова, моряки хранили, как всегда, нервное молчание. Они чистили, натирали и драили; готовили одежду на зиму; учили молодых премудростям плавания по Реке и правилам мореходов; ждали ветра.

Хонакура был тоже подавлен. Ему нравилось ощущать себя призванным помогать миссии Шонсу, быть проводником воли богов, которую они время от времени проявляли. Но он не знал, как понять эту неожиданную задержку. Казалось странным, что Она не перенесла Шонсу прямо на Свой сбор сразу после битвы при Ове с колдунами, но, возможно, воину было дано время на раздумье. Похоже, многое волновало этого великана, кое о чем он взволнованно говорил, кое-что предпочитал не обсуждать и все время неотступно думал, становясь не похожим на самого себя. А Бог ветров нес их раздутые паруса – до сегодняшнего дня.