Один лев плюс один орел не дадут в итоге двух грифонов.

Потом равновесие снова восстановилось, всякое движение прекратилось. Корабль лежал в своем коконе золотого марева, в тишине, нарушаемой только бормотанием сутр.

Тана забрела в дальний конец палубы и уселась на ступенях кормы. Похоже, что-то беспокоило Ученицу Тану. Хонакуре нужно было время, чтобы разобраться в этом. На ней не было жемчужин, подаренных Ннанджи. Хонакура вспомнил, что не видел их уже несколько дней.

Она разглядывала, хмурясь, Шонсу и о чем-то думала.

– М-м?

Конечно, Шонсу не так просто было понять, глядя с ее точки зрения: огромный, мускулистый, да еще, кроме того, воин седьмого ранга – человек, обладающий властью среди Людей.

Для Броты и Томияно единственной целью в жизни было золото. Но на Тане эта традиция их семьи, похоже, прерывалась. Она видела дальше. Тана понимала, что золото – это только средство, конечная же цель – власть. Для большинства людей золото было надежным средством, ведущим к этой конечной цели, но власть была прерогативой мужчин в этом Мире, и для красивых молодых девушек существовала к ней более короткая дорожка.

Хонакура поднялся, огляделся вокруг, после чего подсел к ней на ступени. Она поморщилась.

Даже в его возрасте ему было приятно посидеть рядом с Таной.

– Когда прелестные молодые леди хмурятся, у них явно имеются проблемы, – сказал он. – Проблемы – мое ремесло.

– У нищих нет ремесла.

Он смотрел на нее до тех пор, пока она не опустила глаза.

– Прошу прощения, святейший, – пробормотала она.

Конечно, все они догадывались, что он жрец. Его манера выражаться должна была открыть им это.

– Никакого святейшества в эту минуту, – сказал он. – Я у Нее на службе. Ну, что тебя беспокоит?

– Кое-что непонятно, – ответила она. – Ннанджи кое-что сказал мне.

Хонакура ждал. Терпения у него было в миллион раз больше, чем у Ученицы Таны.

– Он вспомнил слова Лорда Шонсу, – пояснила она наконец, – те, что он сказал при первом посещении Тау. Он говорил, что хотел бы стать в нем ривом. Ну уж! В таком жалком городишке? И это после завершения его миссии, понимаешь? Это просто смешно. Вот и все.

– Мне это не кажется смешным. Ученица. Она посмотрела на него удивленно.

– Почему не кажется? Седьмой? В этой жалкой дыре Тау?

Хонакура покачал головой:

– Шонсу никогда не просил делать его Седьмым. Он не хотел даже быть воином. Боги сделали его им, преследуя свои собственные цели. Ты исповедуешь власть, миледи? А власть не привлекает Шонсу.

– Власть? – повторила она задумчиво. – Да, пожалуй.

– Ну и еще амбиции. У него их нет! Он и так уже Седьмой, что ему еще остается? А Адепт Ннанджи.., вот где ты найдешь амбиции.

Тана снова нахмурилась.

– Он убийца! Вспомни, что было, когда пришли пираты. Да, для убийства пиратов он хорош. Но Шонсу плакал после этого – я видела слезы на его ресницах. Ннанджи же смеялся. Он был пропитан кровью и упивался этим.

Хонакура знал куда более страшных убийц, чем этот добродушный молодой человек.

– Убийство – его работа. Ученица. Он честен и убивает только по необходимости. Воины не так часто получают возможность применить свое умение. Адепт Ннанджи очень хорошо исполняет свою работу – в некотором отношении лучше, чем Лорд Шонсу.

– Ты считаешь, что когда-нибудь Ннанджи станет Седьмым? – равнодушно спросила она; он почувствовал холод в ее вопросе.

Он поколебался с минуту, взвешивая причины необъяснимого прекращения ветра, этой бездыханной паузы в миссии Шонсу. Потом решил рискнуть неожиданным предположением.

– Я уверен в этом.

– Уверен, старый человек? «Уверен» – это очень сильное слово.

Сейчас ее голос звучал совсем как у ее матери.

– Это должно остаться в тайне, Тана, – сказал он.

Она удивленно кивнула.

– Это пророчество, – сказал он ей. – Когда Лорд Шонсу разговаривал с Богом, Тот передал ему для меня сообщение. Шонсу не понял его – это сообщение мог услышать только жрец. Но оно пришло от Бога. Поэтому – да, я уверен.

У нее были очень красивые глаза, большие и темные, опушенные очень длинными ресницами.

– Это пророчество о Ннанджи? Он кивнул.

– Я присягну на мече, святейший, своей честью воина. Если ты мне скажешь, я никому не передам.

– Тогда я тебе верю, – сказал он. – Пророчество – в предисловии к одной из наших сутр. Мы, я имею в виду жрецы, всегда расценивали это как великий парадокс, но, возможно, воинам это так не кажется. Предисловие гласит: «Ученик может превзойти учителя».