– Я все устроил. У меня нет подтверждения от вертолетчиков.

– Вертолеты будут здесь, когда понадобится.

– Хорошо, – сказал толстый мальчишка. – Хорошо.

Он стоял, не говоря больше ни слова, но и не уходил. На лбу у него красовался синяк.

Некоторое время спустя мистер Мир спросил:

– Могу я для вас что-то сделать?

Пауза. Сглотнув, мальчишка кивнул:

– Есть еще кое-что. Да.

– Вы предпочли бы обсудить это в более уединенном месте?

Мальчишка снова кивнул.

Мистер Мир повел его на командный пункт: в сырую пещеру, украшенную диорамой, на которой пьяные эльфы гнали самогон с помощью перегонного куба. Табличка на дверях предупреждала туристов, что пещера закрыта на реконструкцию. Оба сели на пластиковые стулья.

– Чем я могу вам помочь? – спросил мистер Мир.

– Да. О'кей. Ладно, две вещи, о'кей. Во-первых. Чего мы ждем? И во-вторых… Второе сложнее. Послушайте. У нас есть пушки. Так. У нас есть минометы. У них. У них, черт побери, мечи и ножи и сраные молоты и каменные топоры. И вроде как железяки. А у нас-то самонаводящиеся боеголовки.

– Которые мы не собираемся пускать в ход, – напомнил мистер Мир.

– Это я знаю. Вы уже говорили. Это же можно сварганить. Но. Послушайте, с тех пор как я пришлепнул ту суку в Лос-Анджелесе, я… – Он замолчал и скривился, словно не хотел продолжать.

– В затруднении?

– Да. Хорошее выражение. В затруднении. Как интернат для трудных подростков. Смешно. Да.

– И что именно вас тревожит?

– Ну, мы сражаемся и побеждаем.

– И это источник ваших тревог? Я бы считал это основанием для радости и триумфа.

– Но. Они же все равно вымрут. Они почтовые голуби. Они сумчатые волки. Да? Кому до них дело? А так выйдет бойня.

– А-а. – Мистер Мир кивнул.

Он въезжает. Это хорошо. Толстый мальчишка обрадованно сказал:

– Послушайте, я не один так думаю. Я поговорил с ребятами с «Радио Модерн», и они руками и ногами за то, чтобы уладить все миром. А Нематериальные активы склоняются к тому, чтобы предоставить все рыночным силам. Я тут. Ну, знаете. Голос разума.

– И то верно. К несчастью, у меня есть информация, которой вы не обладаете.

Снова эта расходящаяся шрамами улыбка. Мальчишка моргнул.

– Мистер Мир? – спросил он. – Что случилось с вашими губами?

Мир вздохнул:

– По правде сказать, кое-кто однажды зашил их. Давно это было.

– Ух ты, ничего себе омерта!

– Да. Хотите знать, чего мы ждем? Почему мы не нанесли удар прошлой ночью?

Толстый мальчишка кивнул. Он потел, но это был холодный пот.

– Мы до сих пор не нанесли удар потому, что я жду палку.

– Палку?

– Вот именно. Палку. И знаете, что я собираюсь сделать с этой палкой?

Покачивание головы.

– Ладно. Вы меня уели. Что?

– Я мог бы вам рассказать, – серьезно ответил мистер Мир. – Но тогда мне пришлось бы вас убить. – Он подмигнул, и напряжение в комнате спало.

Толстый мальчишка захихикал тихим гнусавым смехом в горле и носу.

– О'кей, – прогнусавил он. – Хе. Хе. О'кей. Хе. Усек. Сообщение на планете Техническая принято. Ясно и четко. Секу.

Мистер Мир покачал головой, потом положил руку на плечо толстому мальчишке.

– Вы правда хотите знать?

– А то!

– Ну, – сказал мистер Мир, – раз уж мы друзья, вот вам и ответ: я собираюсь взять палку и бросить ее над сходящимися для битвы армиями. И когда я ее брошу, она превратится в копье. А когда копье полетит над битвой, я прокричу: «Эту битву я посвящаю Одину».

– Что? – переспросил толстый мальчишка. – Зачем?

– Ради власти, – ответил мистер Мир, скребя подбородок. – И пропитания. Ради того и другого. Видите ли, исход битвы значения не имеет. Важны только хаос и бойня.

– Не понял.

– Давайте я вам покажу. Вот как это будет, – сказал мистер Мир. – Смотри! – Из кармана плаща он вынул нож и единым плавным движением вонзил клинок в складку плоти под подбородком мальчишки и с силой ударил вверх – в самый мозг. – Эту смерть я посвящаю Одину, – произнес он, когда нож вошел по самую рукоять.

На руку ему пролилось что-то, что не было кровью, в глазах толстого мальчишки затрещали искры. В воздухе запахло паленой изоляцией.

Рука толстого мальчишки конвульсивно дернулась, потом упала. На лице у него застыло выражение недоумения и обиды.