Белой это напомнило взгляд младенца в пору, когда дитя еще только учится сосредоточиваться.

Она не решалась заговорить с ним. В такое мгновение это было бы кощунством. Как устала и измучена она ни была, она только наблюдала за ним и восхищалась.

Приблизительно в двадцати футах от ствола он нашел скрытый жухлой луговой травой и мертвыми вьюнками холщовый мешок. Тень поднял его, развязал узел, распустил шнурок.

Одежда, которую он вытащил, была его собственная. Старая, но еще годная. Он повертел в руках ботинки. Погладил ткань футболки, шерсть свитера, поглядел на них так, словно смотрел с расстояния в миллионы лет.

Натягивая один предмет за другим, он оделся.

Запустил руки в карманы. Тут на лице его появилось недоумение, когда из кармана он достал что-то, издали похожее на серо-белый стеклянный шарик.

– Никаких монет, – сказал он.

Это были первые слова, которые он произнес за последние несколько часов.

– Никаких монет? – эхом отозвалась Белая.

Он покачал головой.

– Я ими руки занимал. – Он нагнулся завязать шнурки на ботинках.

Стоило ему одеться, он стал выглядеть более нормальным. Но сумрачным и серьезным. Интересно, как далеко он ушел и чего ему стоило вернуться? Он не был первым, кого Белая позвала назад, и она знала, что вскоре этот отстраненный взгляд исчезнет, воспоминания и сны, какие он принес с дерева, сотрутся от соприкосновения со здешним миром. Так было всегда.

Она повела его к дальнему концу луга. Ее скакун ждал среди деревьев.

– Он не сможет понести нас обоих, – сказала она. – Я сама доберусь домой.

Тень кивнул. Он как будто бы пытался что-то вспомнить, потом открыл рот и издал хриплый клекот приветствия и радости.

Гром-птица разинула беспощадный клюв и проклекотала приветствие в ответ.

На первый взгляд она напоминала кондора. Оперение у нее было черное с пурпурным отливом, а на шее белели светлые перья ожерелья. Изогнутый клюв тоже был черный: клюв хищника, созданный для того, чтобы рвать на части. На земле со сложенными крыльями она была ростом с медведя-гризли и ее глаза поблескивали вровень с переносицей Тени.

– Это я его привел, – гордо сказал Гор. – Они живут в горах.

Тень кивнул:

– Я однажды видел гром-птиц во сне. Чертовски странный был сон.

Разинув клюв, гром-птица издала на удивление нежное и вопросительное «кроуру?».

– Ты тоже слышала мой сон? – спросил Тень.

Он ласково потрепал птицу по голове. Гром-птица в ответ потерлась о его плечо, будто ласковый пони. Тень почесал ей шею от основания крыльев до макушки, а потом повернулся к Белой.

– Ты прилетела сюда на нем?

– Да. Можешь полететь на нем назад, если он тебе позволит.

– Как на нем удержаться?

– Очень просто, – сказала она. – Только не упади. Это как оседлать молнию.

– Я тебя там увижу?

Она покачала головой:

– Я свое дело сделала. Лети, сделай, что нужно. Я устала. Удачи.

Тень кивнул:

– Я видел Виски Джека. После того, как меня судили. Он меня разыскал. Мы выпили пива.

– Да, – сказала Белая. – Конечно, выпили.

– Мы еще встретимся? – спросил Тень.

Белая только поглядела на него глазами зелеными, как созревающая кукуруза, и промолчала. А потом внезапно качнула головой.

– Сомневаюсь, – сказала она.

Тень неловко забрался на спину гром-птицы. Он чувствовал себя мышью на закорках у ястреба. Во рту у него возник привкус озона, синий и металлический. Что-то затрещало, будто разряд электричества. Гром-птица расправила крылья и начала с силой взмахивать ими.

Когда земля, накренясь, стала исчезать внизу, Тень вцепился в птицу руками и коленями, сердце обезумевшей совой ухало у него в груди.

В точности так, будто оседлал молнию.

Лора забрала из машины палку. Оставив мистера Города на переднем сиденье «форд-эксплорера», она под дождем пошла через Рок-Сити. Билетная касса была закрыта, но дверь в сувенирную лавку стояла незапертая, и, толкнув ее, Лора прошла внутрь, мимо скальных леденцов и выставки скворечников с надписью «ПОСЕТИТЕ РОК-СИТИ», а потом шагнула в само Восьмое Чудо Света.

Никто не пытался остановить ее, хотя на тропинке ей и встретилось несколько мужчин и женщин. Многие казались искусственными, а некоторые – даже прозрачными. Она прошла по качающемуся подвесному мосту. Миновала загон с оленями и протиснулась в Давилку для Толстяков, где тропинка шла меж двух отвесных скал.

И в конце этой тропинки, переступив через цепь с табличкой, возвещавшей, что эта часть аттракциона закрыта, она вошла в пещеру, где увидела человека, сидевшего на пластмассовом стуле перед диорамой с пьяными эльфами. При свете небольшого электрического фонарика незнакомец читал «Вашингтон пост». Увидев ее, он свернул газету и положил ее под стул. Потом встал – высокий человек с коротко стриженными оранжевыми волосами и в дорогом дождевике – и поклонился.

– Надо понимать, мистер Город мертв, – сказал он. – Добро пожаловать, копьеносец.