Разбойник перешагнул через стонущего кучера и зашагал к двери кареты, волоча за собой стремянку.

– Кошелек или, прошу меня простить… – резко распахнув дверь, начал было он.

Вспышка октаринового пламени сорвала с него шляпу.

Выражение лица гнома ничуточки не изменилось.

– Я все понял. Можно я несколько перефразирую требования?

Чудакулли смерил хорошо одетого незнакомца внимательным взглядом – впрочем, внимания потребовалось совсем чуть, поскольку замеры быстро закончились.

– А ты не похож на гнома, – произнес он наконец. – Ну, если не считать твоего роста, конечно.

– Не похож на гнома, если не считать роста?

– Раз ты гном, то где твой шлем и железные сапоги? – резонно возразил Чудакулли.

Гном поклонился и элегантно извлек из грязного, но отделанного кружевами рукава какую-то полоску картона.

– Моя визитная карточка, – пояснил он. Карточка гласила:

ДЖИАМО КАЗАНУНДА

Второй лучший в мире любовник

«Покой нам только снится»

Искуснейший фехтовальщик Солдат удачи

Бессовестный лжец Ремонт стремянок

Думминг выглянул из-за плеча Чудакулли.

– А ты что, действительно бессовестный лжец?

– Нет.

– Кстати, тут нигде не написано, что ты к тому же грабишь кареты.

– К сожалению, некоторое время назад на меня напали разбойники, и я теперь вынужден…

– Но тут говорится, – перебил Чудакулли, – что ты искуснейший фехтовальщик.

– У них был численный перевес.

– И сколько же их было?

– Три миллиона.

– Залазь, – махнул рукой Чудакулли. Казанунда забросил в карету стремянку, но потом вгляделся в темноту.

– У вас там что, орангутан? – удивился он.

– Он самый.

Библиотекарь приоткрыл один глаз.

– Э-э, а как же запах?

– Не стесняйся, ему все равно.

– Может, ты все-таки извинишься перед кучером? – предложил Думминг.

– Ни за что. Но если он хочет, я могу пнуть его еще раз.

– А это – казначей, – представил Чудакулли, указывая на экспонат Б, который спал сном человека, принявшего почти смертельную дозу пилюль из сушеных лягушек. – Эй, казначей! Казначей? В абсолютном отрубе. Ничего, затолкай его под сиденье. В дуркер играешь?

– Весьма слабо.

– Превосходно!

Через каких-то полчаса Чудакулли был должен гному уже восемь тысяч долларов.

– Я честно указал на карточке, что я – бессовестный лжец.

– Да, но я-то подумал, ты все врешь!

Чудакулли вздохнул и, к величайшему изумлению Думминга, достал из потайного кармана мешок с монетами. Монеты были большими, золотыми и выглядели подозрительно настоящими.

Хоть Казанунда и избрал тернистый путь похотливого солдата удачи, генетически он все же оставался гномом, а некоторые вещи гномам известны.

– Гм-м, – произнес он задумчиво. – А на твоей визитной карточке случайно нигде не написано про «бессовестного лжеца»?

– Нет! – совершенно искренне воскликнул Чудакулли.

– Просто… Понимаешь, я умею отличать шоколадные монеты от настоящих.

– Знаете, – сказал вдруг Думминг, когда карета, покачиваясь, вкатилась в ущелье, – это напомнило мне одну известную логическую задачу.

– Какую-такую задачу? – не понял аркканцлер.

– Ну, – начал польщенный вниманием Думминг, – был один человек, которому предстояло решить, в какую из двух дверей войти. Причем стражник у одной двери всегда говорил правду, а стражник у другой двери всегда лгал. Основная же загвоздка заключалась в том, что за одной дверью этого человека ждала верная гибель, а за другой – свобода. Но кто из стражников говорит правду, а кто лжет? Человеку разрешили задать каждому стражнику всего по одному вопросу. Итак, что он спросил?

Карета подпрыгнула на выбоине. Библиотекарь перевернулся во сне.

– Шуточка вполне в духе Гаргона Щеботанского, лорда Шизанутого, – чуть подумав, заметил Чудакулли.

– Ты абсолютно прав, – согласился Казанунда. – Он был знаменит подобными шутками. Сколько студентов помещается в Железную Деву и все такое прочее.

– А как этого беднягу занесло в замок Гаргона? – удивился Чудакулли.

– Что? Э-э, понятия не имею, – пожал плечами Думминг.

– Странно. Ты так убедительно рассказывал, мне даже показалось, что вы были знакомы.