Сердится на кого-то, строжится, кулаком грозит и мечом ужасно помахивает.

Потом в ясном небе загрохотал гром, засверкало все и сверху посыпались неведомые существа.

Высоко им довелось падать, в лепешку поразбивались, а по одеждам видно — не наши, и даже головы у некоторых нечеловеческие. Один в кулаке молнию зажал — должно быть, не успел метнуть. Тут мы, адамычи, и догадались, что наши богатыри всех, кто на небе водился, перебили. С тех пор над нами круглый год светит солнце и дожди идут только вовремя. Да ведь Световита всякий знает, у него еще прозвище было — Ярила, а Перун — кузнец бывший, а Олеля с Полелей…

Царь Соломон закусил губу, живот у него колыхался от нутряного вежливого смеха. Китоврас помянул каких-то Космогонию и Титаномахию. Принц Яр-Тур только мотал головой, собирался что-то сказать, да так и не собрался. У Жихаря тоже слов не нашлось, боялся обидеть хозяина: может, все это и правда. Очевидцы-то все давно умерли…

— Кузнеца Перю особенно жалко, — сказал князь Микромир. — До сих пор ни у кого руки не дойдут коней подковать. Хотя и зачем — земля все равно мягкая…

— А если в поход? — спросил Жихарь. — Мы бы с Яр-Туром взялись всех перековать, да вы бы нам за это коней парочку…

— Не выйдет, — вздохнул князь. — Кони наши по заклятию за рубеж не идут — сразу дохнут. Тут и без коней молодежь не удержишь…

Снова вернулись к чертежу. По нему выходило, что царю с Китоврасом, если мыслят идти в Иерусалим, надо забирать влево и вниз, к теплому Островитому Морю.

— Пойдем с нами, — снова стал уговаривать царь Соломон. — Я сделаю вас тысяченачальниками. А не понравится, дам самый лучший корабль из настоящего ливанского кедра, и можете себе спокойно грабить страну Офир. Что такое значит Полуденная Роса? Тьфу, и ничего больше. Подумаешь — Полуденная Роса…

— Постой, постой, — сказал князь Микромир и как-то весь подобрался. — Так вот что вы ищете? Значит, старик Беломор так и не отказался от своей безумной затеи?

— Это прямо какие-то дурачки, — сказал Соломон. — Может, хоть ты их отговоришь, у меня уже нет никаких сил…

— И то, — согласился князь. — Зачем вам эта Полуденная Роса? Солнышко светит, девушки водят хороводы…

— Птички поют, — поддакнул Жихарь. — А время ходит и ходит по кругу, и мы вместе с ним… — Тут он понял, что сболтнул лишнее.

— О! — воскликнул царь Соломон. — Значит, надоело вам, что род приходит, и род уходит, и возвращается ветер на круги своя? Князь, есть ли у тебя зеркало — вызвать старого колдуна на крупный разговор?

Они с Микромиром переглянулись и рассмеялись. Потом князь нахмурился и велел Жихарю с Принцем выйти из терема и побегать с девушками в том самом хороводе и под тем самым солнышком, а когда понадобится, так их позовут.

Девушки племени адамычей действительно нашлись не в огороде, а в хороводе, хотя пора была летняя. Жихарь спросил, кто же будет сорняки полоть, но ему ответили, что здесь слова такого не знают: чему положено расти, — то и растет.

— Сожалею я о своей молодости, — сказал Яр-Тур. — Только что нас выставили из совета мужей, на котором, вероятно, решаются судьбы мира.

— Чего зануд-то старых слушать? — удивился Жихарь.

Покружились в хороводе, попели песни, а потом и по березнику решили побегать в догонялки, так что княжеские слуги еле докричались разрезвившихся молодцов.

— Не подумайте дурного, сэр Джихар, — уверил Принц, когда они возвращались — к терему. — Будущая королева… Понятия чести… Я соблюдал себя…

— Да я вовсе ничего не думаю, — сказал Жихарь и понял, что мыслей в голове впрямь стало как-то маловато.

На дворе темнело. В княжеской светлице горели толстые желтые свечи. На столе и на лавках лежали старинные свитки и непонятные вещи. Царь Соломон поспешно спрятал что-то за спину.

— Будимира с вами нет? — спросил он и, удостоверившись, что нет, с облегчением принялся догрызать куриную ногу. — Петушок и тот лучше их понимает о жизни, — указал он косточкой на побратимов.

Князь сокрушенно вздохнул.

— Ничего с ними не поделаешь, — сказал он. — Потом они нас же и проклянут…

— Они проклянут нас в любом случае! — вскричал Соломон. — Нет человека, властного над ветром, умеющего удержать ветер, особенно когда этот ветер в голове. Не хотят слушать старших — пусть идут. Пусть хлебнут горя своей золотой ложечкой. Ай, ай, скажут они, а ведь старый Соломон был прав!

— Лишь одолением преград зиждется доблесть героя, — сказал Китоврас, поднимая голову от чертежа. — Славным походом таким не пренебрег бы Геракл.