— Как? Ты опять улетаешь?.. — Она была в ярости. — Что на этот раз?

Джон пытался как только мог успокоить ее, но понял, что совершил ошибку, рассказывая о своих планах по пути в спальню. Все же он не терял надежды в эту ночь позаниматься с ней любовью. Они не делали этого на протяжении нескольких дней. Сашу вообще было сложно заманить в постель, приходилось ловить момент, когда она не утомлена, не должна танцевать на следующий день в ответственном спектакле и так далее.

— Я говорил тебе, малышка, что у меня трудное дело, которое я веду сам.

— А я думала, что ты начальник. Что-то вроде хореографа. Джон улыбнулся сравнению и кивнул.

— Да, но это дело — исключение. Я согласился провести розыск сам. Таково было пожелание клиента.

— И в чем там суть?

Саша недоверчиво посмотрела на Джона и, одетая, улеглась на кровать.

— Я ищу трех девочек… Вернее, трех женщин. Клиент потерял их след тридцать лет назад, а теперь хочет как можно скорее найти. Он умирает.

Больше Джон ничего не мог ей сказать, он и так нарушил обещание, данное Артуру, но сделал это для того, чтобы пробудить в Саше интерес к своей работе и развеять ее сомнения.

— Они что, его дочери?

Джон покачал головой, одновременно расстегивая рубашку.

— Бывшие жены?

Он снова покачал головой.

— Подружки?

Джон улыбнулся и опять замотал головой.

— Тогда кто они?

— Сестры. Дочери его лучшего друга.

— И они живут во Флориде?

Саше все это казалось ужасно скучным.

— Одна из них там жила когда-то. Мне приходится восстанавливать картину с самого начала.

— И сколько тебя не будет?

— Несколько дней. Я должен вернуться к пятнице. И мы отлично проведем уик-энд.

— Нет, я не могу. У меня репетиции.

Без сомнения, у нее был очень напряженный график.

— Ладно, учтем это.

Джон был привычен к таким заявлениям.

— А ты не отправляешься во Флориду, просто чтобы отдохнуть?

— Ну что ты! Я знаю много мест, куда поехал бы гораздо охотнее, причем с тобой, моя сладкая.

Он внезапно скользнул на кровать и поцеловал Сашу. На этот раз она рассмеялась, позволила Джону раздеть себя и оплела его своими мускулистыми ногами так, как он больше всего любил…

Вдруг она отстранилась. Джон испугался, что причинил ей боль.

Он вопросительно взглянул на нее:

— Ты в порядке?

Саша кивнула, но сказала капризно:

— Знаешь, чем чреваты для меня такие позиции?

Правда, потом, по мере нарастания его страсти, усиливался и ее пыл, и осторожность была забыта. Вообще же Саша всегда думала о себе, балете, о своих мышцах, о своем теле.

— Я люблю тебя, — шептал Джон, когда потом они лежали в объятиях друг друга.

Но Саша была странно молчалива. Она смотрела на стену и, казалось, была чем-то расстроена.

— В чем дело, дорогая?

— Этот сукин сын орал на меня сегодня всю вторую половину дня, будто я делаю что-то не так… а я знаю, что все делала правильно…

Саша была просто помешана на своем балете, и Джону стало от этого тоскливо. Он такое уже пережил, только прежде речь шла об Элоизиных чертовых персонажах, Книгах и их сюжетах, которые не давали ей покоя. Подобные женщины крайне утомительны. Он хотел, чтобы Саша была другая, чтобы она больше думала о нем, но временами сомневался, способна ли она вообще на это. Она была полностью поглощена собой.

И когда Джон встал, чтобы принести из кухни что-нибудь попить, она, похоже, даже не заметила его отсутствия. Он долго сидел на диване в темноте, вслушиваясь в звуки, долетавшие с улицы, и задавал себе вопрос, встретит ли когда-нибудь женщину, которую интересовали бы его работа, его жизнь, его друзья, его потребности, которая радовалась бы общению с ним.

— Что ты здесь делаешь? — тихо спросила Саша. Она стояла в дверном проеме. Изящество ее силуэта подчеркивал лунный свет, недостаточный, однако, для того, чтобы заметить грусть в глазах Джона.

— Думаю.

— О чем?

Саша подошла и села рядом. Джон уже подумал, что зря обвинял ее в эгоизме, но она вдруг посмотрела на свои ступни и вздохнула:

— Господи, опять надо идти к врачу.

— Почему?

— Они теперь все время болят.

— Саша, а ты никогда не думала бросить балет? Она посмотрела на него как на сумасшедшего.

— Да ты что! Я бы скорее умерла. Если бы мне сказали, что я больше не могу танцевать, я бы покончила с собой. Судя по тону, каким Саша это сказала, она не шутила.