Алекс улыбнулась жестокой ироничности его слов. Они слишком хорошо друг друга знали, и Сэму не составило большого труда вычислить, какую роль в ее жизни играл Брок.

Правда, она узнала о его романе с Дафной гораздо быстрее. Но теперь никаких тайн между ними не осталось.

— А не слишком ли он для тебя молод? — Ревность явно проскальзывала в тоне Сэма.

Алекс это напомнило Брока, и она улыбнулась. Оба мужчины в чем-то оставались мальчиками.

— Я повторяю ему это каждый день, но он очень упрям, — сказала она. — Когда я болела, он меня просто спас. Прежде чем куда-нибудь меня пригласить, он провел со мной пять месяцев на полу туалета в моем кабинете, поддерживая меня во время рвоты.

— Хороший человек, — вынужден был признать Сэм. — Я хотел бы оказаться таким же достойным мужчиной. — И, вспомнив о результате процесса, он жалко пожал плечами и добавил:

— Может быть, это даже хорошо, что ты со мной не связана. Я не хочу втягивать тебя в это болото. Тебе нужна твоя свобода.

— Тебе тоже, — мягко ответила Алекс.

— Скажи это судье, — усмехнулся он, вставая. Держать ее около себя он теперь права не имел; находясь рядом с ней, он только чувствовал себя хуже. Между ними все было кончено — это было совершенно очевидно, и общаться с ней ему стало тяжело. — Скажи Аннабел, что я завтра приду и возьму ее с собой. В этом месяце я хочу как следует пообщаться с ней.

Сэму оставался всего месяц свободы, и не было ничего удивительного в том, что он хотел провести его со своей дочерью.

Ему бы хотелось, чтобы в это время рядом с ним была и Алекс, но он не имел права попросить ее об этом — он это знал.

Алекс пришла домой грустная. Брок сказал ей по телефону, что видел окончание процесса по телевизору и огорчен. Он допоздна работал и на некоторое время забежал к ней, но Алекс вдруг поймала себя на том, что ее раздражает его отношение к Сэму. Он отзывался о своем сопернике с презрением и был явно доволен тем, что его осудили. Брок считал, что Сэм сам испортил себе жизнь всеми мыслимыми и немыслимыми способами и вполне заслужил то, что получил.

— А тебе не кажется, что двадцать лет тюрьмы — слишком высокая цена за это? Кто из нас не делает ошибок? Он был глуп, эгоцентричен и наивно доверял своим партнерам, но он совсем не заслужил того, чтобы из-за этих ошибок потерять все, и в первую очередь Аннабел. Ей нужен отец.

— Он должен был подумать об этом во время первых контактов с Саймоном. Господи, Алекс, да тут все было ясно. Ты сама чувствовала неладное.

С этим нельзя было поспорить. Алекс никогда не доверяла Саймону в отличие от Сэма, которому теперь только и оставалось, что кусать локти.

На следующий день, когда Сэм утром приехал, чтобы забрать Аннабел, Алекс показалось, что Брок слишком нелюбезно ведет себя с ним. После того как они ушли, она сказала ему об этом:

— Слушай, он и так не в своей тарелке. Не надо ему грубить и показывать свое превосходство.

Ссоры между ними случались нечасто, но Алекс считала, что Брок обязан быть более доброжелательным и спокойным по отношению к ее мужу.

— Я был не груб, а холоден, это существенная разница.

— Ты не был холоден, Брок, — ответила Алекс, чувствуя себя матерью, журившей нашкодившего сына-подростка. — Ты вел себя очень некрасиво. Такое может случиться с любым из нас. Его увлекли в трясину люди, которым были нужны его деньги. Ты уверен в том, что ты сам неуязвим для подобных вещей? — со значением закончила она. Брок упрямо твердил, что с ним ничего подобного произойти не может, но Алекс знала, о чем она говорит. Брока же волновало именно ее отношение к этому вопросу. Ему не нравилось то, что она говорила, и то, как она говорила.

— Почему ты его защищаешь? — спросил он обеспокоенно. — Ты все еще любишь его?

Брок впился в нее глазами. Он выступал в роли обвинителя, а она — подсудимого.

— Не думаю, — честно ответила она, желая отдать должное обоим. — Я беспокоюсь за него, и мне жаль, что все так получилось.

— А тебе не кажется, что он это заслужил? — настаивал Брок. Они остались вдвоем в квартире, и Брок не собирался закрывать эту тему. Он хотел знать, что у Алекс на душе.

— Нет, не кажется, — грустно сказала Алекс. — Да, это справедливо, что он потерял свое дело, свою работу… положение в обществе, даже репутацию. Он вел себя глупо, он причинил боль множеству людей, закрыв глаза на действия своих партнеров.

Наконец, он предал меня. Но тюрьма — слишком серьезное наказание за это, Брок. Это не правильно. Он этого не заслужил.

— Ты слишком мягкий человек, — осторожно сказал Брок, подходя к Алекс и обнимая ее. — Наверное, поэтому я тебя и люблю.

Закрыв глаза, он так крепко прижал Алекс к себе, что у нее перехватило дыхание.

— Я не хочу терять тебя, вот и все, — продолжал он. — Поэтому-то я так себя и веду… Я слышу твои слова о нем и вижу в твоих глазах боль за него. Что бы ты там ни говорила, я чувствую, что между вами еще сохранилась какая-то связь. В твоем сердце еще есть для него уголок… наверное, это нормально… Восемнадцать лет… и дочка… Не знаю… я просто не хочу тебя терять, — повторил он, целуя ее. Когда они оторвались друг от друга, чтобы перевести дыхание, Алекс улыбнулась и нежно дотронулась пальцем до его губ.

— Не потеряешь, Брок. Я тебя люблю, — сказала она с ударением на каждом слове.

— Но его ты тоже любишь, — мудро ответил Брок, и на этот раз Алекс не стала этого отрицать:

— Может быть, ты и прав, и я просто этого не сознаю. Я не влюблена в него в романтическом смысле этого слова. Но я люблю прежнего Сэма и то, что между нами было. Мы долго были вместе. Мне казалось, что ничего лучшего и желать нельзя… А потом все развалилось на куски. Это трудно понять.

Между ними была кровная связь, как между членами семьи, которую почти невозможно было разорвать.