– Да.

–  Шакал, - равнодушно изронил Ар-Маура.
– Голорылый - он и есть голорылый…

Раздался короткий стук в дверь, и в каюту, не дожидаясь разрешения, вошла Алият. Остановилась на порожке.

–  Так, - зловещим шепотом произнесла она.
– Замечательно! Значит, ты решил его отпустить?

–  Почему?
– недовольно спросил Ар-Шарлахи. Она молча кивнула на кувшинчик. Все правильно. Закон пустыни. Если ты выпил с кем-то вина, стало быть, это твой друг и трогать его ты уже не имеешь права.

–  У нас с досточтимым несколько иные отношения, - криво усмехнувшись, пояснил Ар-Шарлахи.
– Перед тем как посадить меня в яму, он тоже угощал меня вином.

–  Ну, если ты решил его отпустить!..
– повторила она.

–  То что?
– Ар-Шарлахи прищурился.

–  Ничего! Скажу команде - они его в клочья порвут!..

–  А ну выйди отсюда!..
– проскрежетал Ар-Шарлахи. Алият хлопнула дверью.

–  Да-а… - протянул судья, глядя на сотрапезника с уважением и сочувствием.
– Как же ты с ней управляешься?

–  С ней, пожалуй, управишься… - проворчал тот и разлил по чашкам остаток вина.
– Так ты не ответил.

–  Почему не ответил? Могу повторить: никакого вина я тебе на «Самум» не присылал.

В дверь опять постучали, но на этот раз вежливо подождали ответа,

–  Кто бы ты ни был, - сказал Ар-Шарлахи. Это был Айча.

–  Алият велела сказать: пыль по правому стремени, - доложил он, бросив быстрый недобрый взгляд на судью и кувшинчик.

–  Большая?
– поднимаясь, спросил Ар-Шарлахи.

–  Корабля четыре.

–  Сейчас иду.

–  А… - Айча вопросительно указал глазами на досточтимого Ар-Мауру.

–  Судья останется здесь. У дверей выставить стражу. Пошли.

Пыль ползла со стороны тени Ар-Нуера и могла быть поднята кем угодно. Будь это в окрестностях Турклы, Ар-Шарлахи решил бы, что имеет дело с купеческим караваном. Однако торговцы с Пальмовой Дороги в последнее время предпочитали в связи с налогами больше одной каторги не снаряжать.

В скорости неизвестный караван явно проигрывал кораблям мятежников, и Ар-Шарлахи, понаблюдав некоторое время за кривляющейся песчаной гривкой, снова сошел вниз. Никакой стражи у двери каюты караванного он не увидел, и это сильно его обеспокоило. Придерживаясь за стенку, заторопился, рванул ручку. Каюта была пуста.

– Айча!

–  Айчу!.. Айчу к Шарлаху!..
– наперебой подхватили наверху несколько голосов, и вскоре по лесенке, ведущей на палубу, ссыпался коренастый встревоженный Айча.

–  Где караульный?
– напустился на него Ар-Шарлахи.
– Где пленник? Что происходит, верблюд тебя затопчи?..

–  Н-не знаю… - Айча испуганно моргал.

–  Кого ты поставил у двери?

–  Горху.

–  Одного?

–  Да. Горха - он один троих стоит…

–  Обыскать корабль!
– рявкнул Ар-Шарлахи.
– Если окажется, что судья сбежал…

–  Да куда он сбежит?
– попробовал урезонить главаря растерянный Айча.
– Пустыня же…

Ар-Шарлахи выругался и кинулся к лесенке на палубу.

–  А ну-ка найти мне Горху! Живо!..

Искать не пришлось. Огромный разбойник уже стоял перед Ар-Шарлахи, преданно пялясь на него вечно воспаленными глазами.

–  Почему ты здесь? Где судья? Горха опешил.

–  Там… - И он повел ручищей в сторону кормы.

–  То есть… где?
– Голос Ар-Шарлахи упал до шепота.

–  Н-ну… Алият приказала высадить его на ходу, вино ему с собой дала… Ну я и… высадил… через кормовой люк…

–  А я что приказывал?

–  Так это… - Горха сбился окончательно.
– Я-то думал, что это ты ей велел…

Мысленно застонав, Ар-Шарлахи плотно зажмурил глаза «Ну все, кобра!..
– подумал он с угрюмой решимостью, это была твоя последняя шуточка!..»

–  Готовимся к повороту!
– скомандовал он и двинулся по кренящемуся настилу в сторону рубки.
– Возвращаемся!..

Ощерив редкие желтые зубы, судья Ар-Маура лежал вершине бархана, и лицо у него было того же страшно синеватого оттенка, что и у Рийбры, найденного мертвым в своей каюте дней десять назад. Точно так же валялся рядом оплетенный кувшинчик; влажный песок, вобравший остатки отравленного вина, запекся черной коркой. Досточтимый Ар-Маура знал, что посреди пустыни на выпивающем влагу ветру ему все равно не дожить до вечера, и предпочел быструю смерть от яда.

Спрыгнув из бортового люка и чуть не подвернув при этом ногу, Ар-Шарлахи взбежал на бархан и остановился над телом судьи. Досточтимый страдальчески скалился в пылающее небо, медленно остывая на солнцепеке. Край балахона был уже слегка припорошен песчинками. Точно так же, как в прошлый раз, Ар-Шарлахи сделал над собой усилие и закрыл повязкой тяжелое, землистого цвета лицо с серебристой щетиной, лежащей кольчужными складками. Медленно выпрямился.

–  Прости… - с трудом разомкнув спекшиеся губы, хрипло шепнул он.
– Так уж вышло…