— Господин… — сипло пробормотал он на скрежещущем языке своего рода.

— Я убью тебя! — Шевцов, не контролируя себя, рванулся к упавшему инсекту, и вдруг его ярость словно налетела на прозрачную, звонкую стену: он с кристальной ясностью вспомнил, как давно и верно служил ему этот воин.

Чувства отхлынули так же внезапно, как и появились, оставив после себя лишь легкую озабоченность, совершенно безликую перед остротой тех эмоций, что бушевали в рассудке мгновенье назад. Словно по его мыслям прошлись ластиком, стирая их до состояния бледного, едва различимого отпечатка настоящих человеческих порывов.

«Где я?

Что со мной?

Неужели я мертв… или сплю?…»

Антон с трудом повернул голову, заставив себя оглядеться вокруг. Волны искажений вздымались прямо из-под ног и внезапно обрывались, будто обрезанные ножом там, где заканчивалась разрушенная реальность и начиналось русло пересохшей реки.

«Когда-то я знал… Знал смысл сущего, включая и эту реку, давно превратившуюся в сухопутный тракт. Куда же подевалась эта память, почему поблекли, истерлись чувства, что я представляю собой сейчас?»

Кричащие вопросы, брошенные самому себе, воспринимались разумом словно слабые, неумелые пощечины, призванные привести в чувство упавший в обморок рассудок.

Он вспомнил себя, стоящего на верхнем укреплении обреченной Цитадели, и невольно сравнивал пробудившиеся в памяти мгновенья неимоверно далекой жизни с теми ощущениями, что он испытывал перед лицом куда более страшной опасности, чем дикая семья инсектов, вторгшаяся на безымянную планету-колонию.

Разница в эмоциональном восприятии ситуаций была огромна, разительна…

Стоп.

Что такое планета? И почему память четко связывает с этим термином другой: колония?

Шевцов словно окаменел. Боковым зрением он видел, как поднялся на ноги ничего не понимающий Шашир, как исподлобья косится на него Дилиан Ортега — бесстрашный и столь же равнодушный воин. Неужели и для него кричащая острота поступков давно притупилась, как поржавевшее, бессильное быть оружием лезвие неухоженного клинка?

«Какие странные слова и мысли. Сравнения, в которых мало смысла… Или я просто забыл их значение?»

Экзобиолог.

Планета. Колонии. Звезды…

Окровавленный кристалл на холодеющей ладони.

Ему вдруг захотелось закричать так, чтобы мертвая реальность вновь взъярилась волнами искажений. Чтобы вокруг происходило что-то, отличное от обыденности или…

Или он сойдет с ума?

Он ощущал возвращающуюся ярость, но не мог назвать по имени своего чувства.

— Господин! — Рука Ортеги легла на плечо. — Что с вами?

— Я не знаю… — хрипло ответил Антон, с трудом удерживая себя от резкого движения.

— Мы собирались идти по руслу реки. Вот оно, перед нами. Зачем ждать?

— Ты… — Шевцов резко повернулся, посмотрев в глаза воину. — Ты тоже забыл, что означает «чувствовать»?

Дилиан непонимающе уставился на Антона.

— Я привык исполнять приказы, — наконец произнес он. — Или, на худой конец, слушать голос здравого смысла.

— И что тебе подсказывает здравый смысл?

— Ничего хорошего. Наш мир разрушен. Если не восстановить его — превратимся в бездомных.

Шевцов криво усмехнулся. Что-то незримо изменилось в нем за эти минуты.

— Допустим, мы восстановим мир. И что потом? Станем жить как раньше, не задумываясь, кто мы и зачем? Только не выйдет… Они, — Шевцов красноречиво кивнул в сторону застывшей на откосе машины, — вернутся. И вновь лишат нас всего.

Дилиан задумался, и, когда его чуть хрипловатый голос зазвучал вновь, в нем уже не было раздражающей рассудительности, а звучали слабые нотки эмоций:

— К чему ты клонишь? Если не восстановить мир, нам придется скитаться по чуждым пространствам!

— Я хочу знать, что произошло, — сухо ответил Шевцов. — Мы должны добраться до логова машин, пока не существует тоннель, ведущий через преграды межмирья.

— Хорошая идея. — Глаза Ортеги холодно блеснули. — Я всегда считал, что лучший способ защиты — это нападение. Вот только мне кажется, что из подобной затеи ничего не выйдет. Нам предстоит двигаться по чужим пространствам, преодолевая сопротивление. Машины двигались быстро. В них заключена непонятная сила.

— Ты к тому, что бреши затянутся прежде, чем мы пройдем через них?

— Да.

— Тогда воспользуемся вот этим, — Шевцов указал на механизм.

На миг в глазах Дилиана холодный блеск сменился выражением безграничного удивления. Антону Казалось, что воин смотрит на него, как на сумасшедшего.