Шрифт:
– Тушканчик?
– вырвалось у меня.
– Сам ты тушканчик, - огрызнулось существо тем самым голосищем. Поразительный контраст - Вы, люди, по сравнению со мной вообще недоразвитые существа.
Представляете картину? Стоит какая-то ерунда и рыпается! Зафигачить бы ей кроссовкой по морде. Но вместо этого я поднял Ракел и направился к башне, умудрившись даже не ответить язвительным замечанием. Похоже, постоянные удары по голове наконец принесли пользу. Я научился держать язык за зубами.
ГЛАВА 22
Стоило мне пересечь порог, как энергия окутала меня мягким одеялом. Магии здесь было полно, куда как больше, чем в логове Тимерхана. Будь ее концентрация чуть выше, мне бы не хватило воздуха - он бы просто растворился в магии. Ей здесь дышало буквально все: от самой мелкой песчинки до тяжеленных балок, поддерживающих стены. Солнце било сквозь окна и дыры в стенах, придавая этому заброшенному месту особое очарование. Казалось, что откуда-нибудь вот-вот вылезут маленькие эльфы и пустятся в пляс.
Но с другой стороны башня выглядела так, словно здесь очень давно кто-то умер, и его труп забыли убрать. Какое-то мрачное торжество окружало меня, какая-то тайна витала вокруг.
Я отбросил посторонние мысли. Как-никак у меня тут человек умирает.
– Адальберт!
– крикнул я.
– Ты искал меня! Я здесь!
– Я вижу, - раздался за моей спиной голос.
В углу, освещенном солнечным светом (ах, какой театральный эффект! Глава сил добра и божественный свет), стоял худой высокий старик в белом балахоне. Длинная белоснежная борода спадала чуть ли не до колен, седые волосы были заплетены в косу, покоящуюся на плече.
– Ты сам пришел ко мне, - проговорил он.
– Признаться, я удивлен.
– Она умирает. Я здесь только за тем, чтобы ты вылечил ее, - без обиняков заявил я.
Адальберт склонил голову к плечу, как собака, пытающаяся понять слова хозяина.
– И только? Ты явился сюда лишь для того, чтобы я вылечил эту женщину? Но позволь спросить, с чего ты взял, что я сделаю это?
– Ты глава доброй стороны. Для меня этого было достаточно, чтобы…
Адальберт махнул рукой, и прямой солнечный свет исчез. Мы остались в башне… но такой, какой она была пятьсот лет назад. Окна были выложены цветной мозаикой, от которой на ковре играли веселые зайчики. Тяжелые гобелены, изображающие различные победы добра над злом, от Георгия Победоносца до бога Ра, убивающего змея Апопа, свисали с потолка, на котором теперь красовалась люстра со множеством свечей.
И вокруг были люди.
Много людей. Все они смотрели на меня. Все чародеи и чародейки доброй стороны Магического круга собрались здесь, чтобы увидеть меня. За что я заслужил такую честь? Смотрят на меня, как на самого Люцифера, явившегося из преисподней. Будто я сейчас начну жечь им пятки.
Женщина лет пятидесяти, с белоснежными волосами, сияющими голубыми глазами, в развевающейся белой мантии, растолкала толпу локтями и приблизилась ко мне. Ее лицо не выражало никаких эмоций, кроме плохо сдерживаемой злости.
– Как же я ненавижу тебя, Дэрриен Лэйвери, - выплюнула она.
– Ты загубил жизнь моему сыну, и за это будешь вечно гореть в подземельях Тимерхана! Слышишь? Вечно!
– Не совсем радостная перспектива, - вырвалось у меня.
Глаза женщины полыхнули такой злобой, что я на мгновение испугался. Она воздела руки к потолку и оскалилась. Жуткое зрелище. Не дай Бог оказаться на дороге у такой мегеры.
– Я вызываю тебя, Дэрриен Лэйвери!
– взвизгнула она.
– Дуэль!
Окружающие одобрительно загудели. Я различал отдельные фразы, но в основном это было одно и то же повторяющееся слово. Дуэль.
Блин.
Женщина перевела взгляд с потолка на меня. Она уже была готова разорвать меня в клочки, но тут вмешался Адальберт.
– Лилит.
Та никак не отреагировала.
– Лилит.
Она обратила свой пылающий взор на него, но ярость быстро потухла, уступив место смущению.
– Займи свое место.
– Но… Прекрасный Адальберт… Мой сын пострадал от его рук. Я имею все права, чтобы вызвать его!
– Не сейчас, Лилит, - Адальберт подошел к ней и мягко обнял за плечи.
– У тебя еще будет время отыграться за сына. А теперь иди на место.
Лилит еще немного поартачилась, но затем отвернулась и побрела обратно к толпе. Чародеи расступились, как воды Красного моря, пропуская ее.
Кто же был ее сыном? Кого еще я умудрился убить или подставить, не зная об этом?
– Итак, почему ты явился сюда по доброй воле?
– Адальберт уже сидел на троне, увенчанном цветком лотоса. Еще один символ света.
– Она умирает, - повторил я.
– Вы можете ей помочь?
Адальберт задумчиво смотрел на Ракел.
– Кто она тебе? Твоя любовница?