– Да ну? А я-то думаю, чего это в психушках недобор?

Дэрриен-два засунул руки в карманы джинсов и принялся покачиваться взад-вперед на пятках.

– Как ты думаешь, почему в минуту опасности вы начинаете действовать так, как никогда бы не поступили в обычной жизни? Потому что есть мы. Вторые, как нас принято называть. Не совсем правильное название, на мой взгляд. Пока первая личность пребывает в ступоре от ужаса, вторая берет дело в свои руки.

Я не хотел задавать этот вопрос. Но он просто вырвался из меня:

– А что будет, если вторая полностью захватит контроль над первой?

– Ты станешь мной. Но, к твоему счастью, такое происходит редко. Мы можем перехватывать инициативу лишь на время.

– Отлично. Может, тогда ты уберешься к чертям?

– Я уже там, - без тени улыбки заявил Дэрриен-два.
– И хочу показать тебе, насколько лучше там живется. Ты пока слеп, но скоро я открою тебе глаза.

– Попробуй только.

– А то что?
– двойник игриво улыбнулся.
– Ты не изгонишь меня, как демона. Потому что я не демон. Я - это ты, - уже в который раз повторил он.

– Нет, я не стану таким!
– в отчаянии выкрикнул я.

Дэрриен-два расхохотался.

Дрожа и тяжело дыша, я вынырнул из сна. Сердце бешено колотилось, страх сковал мне руки и ноги. В ушах все еще звучал смех моего двойника. Мой собственный смех. Где-то с минуту я не мог пошевелиться, и лежал, таращась в потолок. Потом сел и включил ночник, который кто-то заботливо поставил рядом с кроватью. Свет имеет удивительную способность разгонять ночных монстров. В темноте они крадутся к тебе, щелкая зубами, но стоит зажечь свет, как они бросаются врассыпную, как тараканы, закрывая лапами глаза.

Так и образ двойника, говорящего мне, что я ничтожество, начал таять. Он становился все более прозрачным, пока не исчез совсем. Я был только рад его уходу. Еще не хватало мне перейти на сторону зла и превратиться в монстра, убивающего всех и крушащего все на своем пути.

Я встал и оделся. Чем заняться посреди ночи? Уснуть я все равно не смогу, так почему бы не прогуляться? Глядишь, мрачные мысли выветрятся из головы.

В главном зале было пусто и тихо. Все спали без задних ног. Такова особенность добра - с закатом они теряют активность, примерно как вампиры с восходом. Вампиры днем не спят, они прячутся. Это молодняк еще может вздремнуть, а вампиры постарше вполне без этого обходятся. Так и существа дня: ночь для них не губительна, но довольно-таки неприятна. Поэтому они предпочитают отдыхать. Тем лучше. Мне уже надоели косые взгляды в мою сторону.

Я присел на ступеньки рядом с троном Адальберта и принялся рассматривать гобелены, украшающие стены. Вот бог солнца Ра в образе огромного кота отрезает кинжалом голову змею Апопу, символу непроглядной ночи. Я помнил этот миф. Вечером солнце спускалось в подземное царство, где должно было пройти двенадцать врат, по числу часов ночи. Каждые врата охранялись злобными существами, которые мешали солнечной ладье плыть по подземной реке. Верные слуги бога солнца успешно отражали нападения гиппопотамов и крокодилов. Но у последних врат их ждало самое страшное испытание - гигантский змей Апоп. Он сворачивался кольцами и поджидал ладью. Слуги Ра были не в состоянии победить его. И тогда в дело вступал сам великий Бог. Он оборачивался в рыжего кота, вооружался кинжалом и яростно бросался на змея. Долго длилась эта битва, пока наконец Ра не удавалось обезглавить Апопа. Наутро солнце появлялось на горизонте, и люди радовались, что их добрый и милосердный бог Ра непобедим.

Но, как и любое зло, Апоп так просто не исчезал. На следующую ночь он вновь поджидал Ра, надеясь убить его и захватить власть над миром.

Вечное противостояние добра и зла. Сколько мифов, сказок, саг, сказаний об этом сложено. И в них добро всегда побеждает. Вопрос в том, добро ли это? Может, просто меньшее зло, которое люди выбирают сами? Например, я могу перейти на сторону Тимерхана и стать колдуном. А могу остаться здесь и превратиться в доброго волшебника. Но моя магия от этого не изменится. Я все равно буду извергать огонь и приносить вместе с ним разрушения и смерть. И тут уж не имеет значения, кому я служу.

Джемал появился бесшумно, как всегда. Но я даже не шевельнулся, когда он сказал:

– Что ты здесь делаешь, Дэрриен?

– Сижу, размышляю о добре и зле, - ответил я, не оборачиваясь.
– А что, нельзя?

– Все зависит от твоих мыслей, - Джемал уселся рядом.
– Если ты помышляешь о том, как понезаметней замочить Адальберта, советую тебе запихнуть эту идею куда подальше. У него очень мощная охрана.

– С ума сошел?
– я покрутил пальцем у виска и только потом вспомнил, что он ни черта не видит.
– Я не собираюсь идти на такую глупость. С меня хватит неприятностей.

– Тогда о чем же ты думал?

Я хмыкнул. Конечно, с кем еще делиться мыслями, как не со слепым психом. Аменохеприти хорошенько меня отругал за мою самодеятельность. Этим красивым словом он назвал все мои приключения: от убийства Редгрейва до заведения дружбы с демоном. Но самой шикарной глупостью до сих пор считалось обещание, данное Адальберту.

– Как думаешь, правильно я поступил, придя сюда?

– С какой стороны посмотреть, - хмыкнул Джемал.
– Конечно, ты сам пришел в лапы к своему будущему убийце. Это глупость. Но хуже обычной глупости - только глупость, совершенная из благородных побуждений.