– Что такое? – изумилась Фиона. – Ты не слушаешься своего господина?

– Иди, не то солдаты потащат тебя волоком! – бросил я, отходя от края. Без крыльев я мог надеяться только на свои ноги и лошадь. Как, ради Вердона, мне не подпустить Александра к жрецу, пока я не выясню, кто и что он такое?

Я побежал вниз и нагнал Александра на середине пути к той роще, где ждали его воины. Принц уверенно шагал через корни, вылезающие на тропу. Я перебирал все возможные слова и планы. Как мне убедить его отправить меня вслед за отрядом одного? О чем бы ни договорился Александр с главарем бунтовщиков, я уже никогда не увижу сына и не узнаю, что заставило эззарийца поставить под угрозу безопасность своего народа и прекратить войну с демонами ради такого сомнительного предприятия. О таких вещах не говорят под угрозой потери свободы и жизни. Но даже если я смогу убедить Александра повременить с поимкой этого человека, как я заставлю повстанцев поверить мне? Если их главарь поймет, что я выслеживаю его по поручению дерзийского принца, он прикончит меня прежде, чем я успею открыть рот. Он скорее выслушал бы меня, если бы я был рабом, а не свободным человеком.

Мне нужно было хотя бы немного времени, чтобы разрешить эту дилемму. Мы прошли рядом шагов двадцать, когда я ощутил впереди движение воздуха, там, где тропа поворачивала, зажатая с одной стороны огромным камнем и с другой – подножием холма. Могучее заклинание. Глубокая тишина.

Не размышляя больше о возможностях и последствиях моего поступка, я рванул Александра за руку, одновременно зажимая ему рот. Шедшие за нами двое воинов и Фиона едва не врезались в нас, выскочив из-за поворота. Я молил, чтобы Александр верно понял мои действия. Выхватив из ножен его меч, я быстро, но осторожно провел им по его щеке, оставив под глазом узкий порез. Капли крови потекли вниз, к подбородку.

Александр схватился рукой за щеку, удивленно посмотрел на испачканную кровью ладонь, потом на свой меч в моей руке:

– Какого…

– Я никогда не вернусь! – заорал я, перебивая его.

Один дерзиец уже прижал к земле Фиону, а второй схватил меня огромными ручищами. Потом он башмаком прижал к земле мою руку, из которой успел выпасть меч принца. Выплевывая изо рта кровь и грязь, вяло отбиваясь от выкручивавшего мне руки воина, я запрокинул голову и продолжил:

– Хорошо, закуй меня в цепи снова, но не думай, что я останусь в них вечно. Твоя Империя в огне! Я не Айвор Лукаш, но знаю, что скоро твои рабы станут свободными. – Я позволил воину скрутить себя так, что мог только дышать и вопить. Чем хуже со мной обойдутся, тем лучше. – Я никогда не стану служить тебе снова, лорд Вейни!

Я даже позволил еще одному подбежавшему воину поставить колено мне на спину и завернуть назад руки, а второму – вывернуть мне голову под немыслимым углом и приставить к горлу нож. Александр, с побелевшим от ярости лицом, со стекающей по щеке струйкой крови, уставился на меня так, словно я был восставшим Повелителем Демонов. Услышал ли он, как я его назвал – именем покойника, соединившего наши судьбы? От этого зависело многое.

«Поверь мне. Думай. Даже если сразу не поймешь всего, помни о том, что мы сумели сделать вдвоем. Ты же знаешь, что я никогда не причиню тебе вреда».

Принц повернулся к воинам, поняв:

– Привяжите его к дереву, дайте ему пятьдесят плетей и оставьте. Пусть волки научат его, что стоит правда раба. У меня есть дела поважнее, чем беглые. Он предупредил этих разбойников, и теперь нам придется сообщить принцу о неудаче. Ему это не понравится. Я же говорил ему, что переговоры с бандитами не доведут до добра.

Когда Александр начинал подыгрывать, он всегда отдавался процессу всей душой, и для меня это обычно заканчивалось плохо. Прекрасно вышколенные воины (несмотря на разыгравшуюся перед ними странную сцену, они не задали ни одного вопроса) привязали мои руки к дереву высоко над головой. Прежде чем они приступили к порке, Александр обошел вокруг меня, словно убеждаясь, все ли в порядке, и остановился, глядя мне в глаза. На его руке, прижатой к груди, блеснули золотые кольца. Я бродил по его душе, мы были с ним как братья, как отец и сын, как муж и жена, мне не нужны были его слова, чтобы понять вопрос. «Ты уверен?»

– Скажи своему принцу, что его Империя не сможет и дальше жить в несправедливости, – заявил я. – Но если он обратит внимание на тех, кто взывает к нему, поверит тем, кто уповает на него, его слава будет длиться вечно.

– Пятьдесят, – повторил он, развернулся и пошел по тропе. Он держал руку на рукоятке меча, хотя опасность уже миновала.

Никакая магия не может заглушить такую боль. У меня не было умения успокаивать разорванную кожу и мышцы. А Александр не мог назначить меньшее количество ударов. Только не за нападение на себя самого. Те, кто наблюдал за нами – а я был уверен, что они наблюдают, – не поверили бы. Дурацкая затея. Наверняка можно было найти сотню других способов разыграть ссору, но у меня не было времени выбирать. Александр должен был поверить, что я собираюсь следить за его врагами, а разбойники должны были поверить, что я обречен на смерть за неучтивое поведение. Что я буду делать, когда узнаю все необходимое мне, я понятия не имел.

Через некоторое время двое солдат закончили возложенную на них обязанность и поспешили вслед за ушедшим принцем. Порка показалась мне бесконечной. В моем меркнущем сознании мелькнула мысль, что, если Айвор Лукаш не примчится спасать меня, я войду в историю как величайший дурак всех времен. У меня не было никаких доказательств, что среди наблюдавших за нами из леса был тот жрец, но я верил, что он там. И у меня не было никакой надежды на то, что он клюнет на эту приманку, хотя дерзийские воины были совершенно искренни Если разорванная кнутом плоть и стоны что-то значат, вождь повстанцев придет мне на помощь. Но сейчас я был почти уверен, что так и умру, привязанный к дереву, превращенный в сгусток боли.

Мой мозг плавал в тумане, я даже не пытался придумать, что я расскажу, если появятся мои спасители. Единственное, на что меня хватило, – создать заклинание, развязавшее мои веревки. Как только они ослабели, я кулем муки упал на землю, на ковер из сосновых игл. Было еще кое-что, что я должен был успеть до появления кого бы то ни было. От каждого движения у меня перехватывало дыхание, но я сунул руку за пазуху и вытащил кожаный футляр с намерением спрятать ценную вещь. Когда он уже был в моих руках, мне пришлось остановиться и отдохнуть.