Костик рванул дверь. У печки горели стружки и веник. Костик замер. Он потом никак не мог понять, почему стоял и смотрел на огонь, хотя мог броситься за водой.

– Ух ты… – негромко сказал Володя. Странно это у него прозвучало: не со страхом, не растерянно, а будто даже с одобрением.

Потом он снял пальто. Костяку показалось, что двигался Володя неторопливо и аккуратно. Снятое пальто Володя бросил прямо на огонь. Пламя захлебнулось, только дым еще шел. Володя поднял пальто, бросил еще раз и похлопал по нему ладонями. Потом сказал:

– Еще немножко, и пришлось бы пожарников вызывать.

Костяк заревел. Он ничего не мог с собой наделать. Слезы текли, как вода из умывальника, и нельзя было сдержать отчаянных всхлипываний.

– Ну что ты плачешь? – сказал Володя. – Боишься, что попадет? Да никто и не заметит, мы сейчас все уберем.

Он поднял пальто и начал стряхивать с него почерневшие стружки. Костик стал всхлипывать реже. И сердито сказал:

– Я ничего не боюсь. Я сам не знаю, откуда слезы взялись. Просто чушь какая-то…

Конечно, ему было неловко.

Но Володя вел себя так, будто ничего не случилось. Спокойно замел на фанерку и выбросил в печку обгорелые стружки. Открыл форточку. Повесил свое пальто и шапку на крючок у двери. Костик молча следил за ним и моргал мокрыми ресницами.

У Володи было симпатичное лицо. Только очень худое. Наверно, поэтому глаза и уши казались слишком большими. Он весь был какой-то острый и тонкий. Было похоже, что колючие Володины локти и лопатки вот-вот прорвут старенький хлопчатобумажный свитер.

– Ну, принеси ваш пестик, – сказал Володя.

Костик принес.

И за две минуты Володя ловко приколотил банку к автомату. Накрепко. А потом посоветовал:

– Положи в нее какие-нибудь железки. Будешь трясти автомат, а они будут греметь, и получится как стрельба.

Это была мысль! Костик тут же кинулся искать по углам гайки и колесики от рассыпанного "Конструктора". Даже про Володю забыл. А тот вдруг негромко сказал:

– Знаешь, я домой пойду.

– Почему? – растерялся Костик. И подумал: "Обиделся на меня".

– Что-то голова закружилась. Наверно, дымом надышался. Надо полежать. До свиданья.

"Странный какой-то, – думал Костик, начиняя банку гремучим железом. – Дымом надышался! Что такого? Не сгорел ведь".

Он построил из стульев "крепость" и открыл огонь из автомата по печке, которая была вражеским дотом. Дот не хотел сдаваться. Костик усилил стрельбу и хотел вызвать на помощь артиллерию. Но тут под сердитыми ударами загудела стенка, и голос соседа Борьки врезался в шум сражениям

– Эй, ты! Кончай тарахтеть! Я уроки делаю!

С Борькой спорить было опасно и невыгодно. Костик опять оделся и выбежал на улицу.

Он пристроился в партизанском укрытии за поленницей Ивана Сергеича. Протасовская поленница была ровная и прочная, будто крепостная стена. Кое-где хозяин даже обил ее фанерой: чтобы не растаскивали дрова.

Костик дал очередь по подъезду большого дома, где как будто скрывались фашистские пехотинцы, и поморщился. Неудобно было стрелять, острое полено давило плечо. Костик ухватил полено и отбросил в сторону.

И тут на него напал враг. Настоящий. Прокравшийся с тыла Иван Сергеич сдернул с Костика шапку и уцепил его за ухо.

– Ясно теперь, – сказал он, шумно дыша. – Ясно, голубчик. Все ясно, кто мне поленницу разоряет. Пойдем-ка, дорогой…

Он был громадный, тяжело сопящий, в белом военном полушубке (он служил начфином в военкомате и носил форму, только без погон). Костику показалось, что над ним нависла снеговая глыба. Глыба тронулась с места и потянула Костика за собой.

Костик почти висел на выкрученном ухе, и было очень больно. К сети к закусил губу: один раз он уже плакал сегодня, хватит. Ни единой слезинки, ни одного жалобного слова Протасов не дождется. Только скоро ли он отпустит? Мамы дома все равно нет. А что, если Протасов потащит его за ухо к маме на работу?

Протасов ногой толкнул дверь, они оказались в коридоре. Костик увидел Борьку. Борька стоял у мусорного ведра и большим кухонным ножом чинил красный карандаш. Он услышал топот и оглянулся.

– Мамаша его дома? – спросил Протасов у Борьки и тряхнул Костима за ухо. – Позови.

Костик увидел, как Борька побледнел. Раньше Костик только в книжках читал, что люди могут быстро и сильно бледнеть. А сейчас увидел на самом деле, хотя света в коридоре было немного. Борькино лицо сделалось вдруг почти белым, а крупные веснушки на нем будто почернели.