Стрелка компаса задрожала, и корабль продолжил поворот. Сто шестнадцать, сто пятнадцать, сто четырнадцать. Рулевой повернул штурвал обратно, чтобы остановить поворот. Лоцман следил за компасом. Сто двенадцать, сто одиннадцать.

— Стоп, — предупредил он рулевого.

Сто десять, сто девять.

— Стойте. Вы прошли мимо отметки.

— Да, сэр.

Но стрелка по-прежнему поворачивалась. Сто восемь, сто семь.

— Поверните обратно, — приказал лоцман, чувствуя растущую тревогу. — Держите курс сто десять. — Эта посудина что, никогда не остановится?

— Готово, сэр.

Стрелка компаса заскользила к отметке сто десять.

— Курс сто десять, сэр.

— Так держать.

Лоцман шагнул ближе к рулевому.

— Теперь надо взять направление сто пятьдесят четыре. Вы можете это сделать? — спросил он, зная, что третий офицер внимательно слушает его.

Рулевой взглянул на указатель скорости, по-прежнему дрожащий около четырех узлов.

— Не знаю, сэр.

— Вы не хотите прибавить тяги с правого борта?

— Точно, сэр.

Лоцман направился в крыло мостика, чтобы найти Огилви. Пока капитан не освободит его, он полностью отвечает за управление судном в водах Саутгемптона и острова Уайт. Но он хотел, чтобы Огилви помог ему определить, как поведет себя огромный корабль.

Ветер шевелил седые пряди волос, свисавшие из-под фуражки капитана.

— В чем дело, лоцман? — спросил Огилви, глядя на воду перед носом корабля.

— Мы должны выполнить сорокапятиградусный поворот, чтобы войти в Нэб. Я предлагаю дать обратную тягу на правый винт.

— В самом деле? — вкрадчиво спросил Огилви, повернулся и пошел в рубку.

Третий офицер поспешил ему навстречу.

— Какая у вас скорость? — спросил Огилви у лоцмана.

— Четыре узла.

— Четыре с половиной, — поправил третий офицер. — Она только что начала повышаться.

— Так что, лоцман, четыре узла или четыре с половиной?

Огилви расположился у окна, справа от рулевого. Лоцман шагнул назад и взглянул на указатель скорости, затем подошел к Огилви.

— Четыре с половиной узла, капитан.

Огилви сложил руки за спиной, глядя в окно.

Лоцман оставил его и стал следить за указателем скорости. Стрелка колебалась между четырьмя с половиной и пятью узлами. Указатель угла поворота показывал, что корабль точно держится заданного курса.

Тогда лоцман направился в левое крыло. Над головой насмешливо шипели огромные трубы. Несколько минут лоцман смотрел на перемигивающиеся оранжевые огни. Когда корабль прошел между бакенами у входа в канал, он вернулся к штурвалу.

Указатель скорости по-прежнему показывал только пять узлов. Второй лоцман поднял глаза от радара.

— Пять узлов.

До поворота оставалась половина морской мили. Лоцман не решался повторить просьбу об обратном ходе правого винта. Огилви с невозмутимым видом стоял у окна, глядя вперед. Лоцман несколько минут следил за указателем скорости. Все еще пять узлов. Маловато, чтобы выполнить поворот наверняка. Он приблизился к капитану.

— Входим в Нэб, сэр.

— Продолжайте.

Второй лоцман вышел в крыло и поспешно вернулся через несколько секунд.

— Справа по курсу первый бакен.

— Поворот на десять градусов направо, — приказал лоцман.

Третий офицер повторил его приказ.

— Есть десять градусов направо, — откликнулся рулевой.

— Сэр, — обратился лоцман к Огилви, подходя к капитану, — может быть, пустим правую машину на обратный ход?

— Нет никакой нужды, — ответил Огилви, глядя на оранжевые вспышки. — На шести узлах «Левиафан» повернет без труда.

Лоцман отступил назад и взглянул на указатель скорости. Стрелка дрожала на шести узлах. Капитан не мог этого видеть. Но чувствовал. Легенда оказалась правдой. Седрик Огилви был достоин своего корабля.

— Что-нибудь еще, лоцман?

— Нет, капитан. Спасибо.

— Третий, позаботьтесь о лоцмане.

Не произнеся больше ни слова, Огилви направился в левое крыло. Лоцман успел заметить только его белую фуражку и седые волосы в дальнем конце крыла.

Немного уязвленный, он отошел в правое крыло, определил направление, чтобы чем-нибудь заняться, и вернулся в рубку, где по телефону отдал рулевому приказ держать курс на башню Нэб.

Мостик на мгновение осветился желтым светом из штурманской рубки: это Джеймс Брюс исчез за черным занавесом. Лоцман понял, что он все это время находился на мостике и наблюдал. Через несколько секунд бесшумно ушел первый офицер. Была уже почти полночь. На мостике остались только оба лоцмана, третий офицер и рулевой. Прошло еще десять минут. Из штурманской рубки появился второй офицер и заговорил с третьим, готовясь сменить его на вахте.