Очевидно, сотрудницы лаборатории перепутали пробирки или не захотели со мной возиться.

Химиотерапия самое неприятное, что мне пришлось испытать в жизни. Тем, кому предстоит такое лечение, могу лишь посоветовать сцепить зубы и думать о том, что рано или поздно это кончится.

Тошнило меня ужасно от всего. Любая еда вызывала судороги, запах жареной картошки доводил почти до обморока, вид фруктов заставлял птицей лететь к унитазу. Я пожаловалась врачу-химиотерапевту, та презрительно прищурилась:

– Скажите пожалуйста, какая нежная! От уколов циклофосфана ей плохо! Нечего выдумывать! Небось зоофран хотите!

– Это что такое? – поинтересовалась я.

– Лекарство от тошноты, – свысока бросила врачиха, – вам оно не положено, их дают только тем, кому на самом деле плохо! А вы притворяетесь, я знаю, от циклофосфана так не тошнит!

Но мне было дико плохо, и Александр Иванович ухитрился где-то за бешеные деньги достать ампулы зоофрана. Стало чуть полегче.

В разгар лечения я зашла в магазин «Сад и огород», уж не помню, что меня туда привлекло. Кажется, моя дочка Маня собралась пересаживать пальму, и я явилась за землей. Первое, на что наткнулись глаза в торговом зале, был мешок с надписью «Циклофосфан. Яд для борьбы с садовыми грызунами».

Я пощупала бумажную упаковку и усмехнулась, значит, меня травят, как крысу.

Потом я сильно простудилась, не сумела вовремя прийти на укол, химиотерапевт наорала на меня так, что я чуть не упала в обморок. Узнав про это, Оксана, откуда-то добыв все лекарства, заявила:

– Пошли они на фиг, сволочи. Сама тебе курс проведу.

И тут я сделала потрясающее открытие. Оказывается, если ты лежишь и циклофосфан вводят медленно, укол не превращается в мучение, ногу не сводит…

Тридцатого августа я, проснувшись утром, пошла в ванную, глянула в зеркало и заорала от ужаса. На меня смотрела абсолютно лысая женщина. Понадобилось минут пять, чтобы сообразить: это носатое, жуткое существо – я. Никогда не думала, что отсутствие волос способно до такой степени изуродовать внешность.

Из ванной я вышла, замотав башку полотенцем, тюрбан не сняла и тогда, когда села пить кофе. Было воскресенье, Маруся выглянула из своей комнаты и спросила:

– Почему ты в этой тряпке?

Я поколебалась мгновение и сдернула розовую ткань. Дочь ойкнула и убежала. Я осталась наедине со своими горькими раздумьями. Спустя минут двадцать Машуня влетела в квартиру, неся кудрявый светло-каштановый парик.

– Мусик, – завопила она, – померяй!

Я хотела было оказать сопротивление, но дочка мигом натянула мне на голову парик и затрещала:

– Великолепно, лучше не бывает! Тебе так идет!

Я глянула в зеркало и не сумела сдержать смех. Больше всего в этот момент я походила на нашу пуделиху Черри. Из шапки мелко завитых кудрей торчит длинный нос. Мне стало очень жаль себя. Ах бедная Грушенька! И тошнит ее, и шов болит, и рука плохо поднимается, и волос теперь нет, как жить дальше?

Внезапно жалость сменила злость. Именно жить дальше, в любом состоянии, с тошнотой, лысиной и неработающей рукой! Я только теперь сообразила, что имел в виду доктор Грошев, предупреждая меня:

– У вас будет иное качество жизни.

Но ведь я не умерла, мои дети не плачут на могиле матери, нужно посмотреть на ситуацию иначе, не жалеть себя, а радоваться. Нечего завидовать здоровым людям!

– Не смотри на тех, кому лучше, гляди на тех, кому хуже, – говаривала Фася.

Я топнула ногой и сама себе показала кулак. Хватит, милая, ты дышишь, двигаешься, давай-ка выходи на работу, ученики заждались, нечего из себя инвалида корчить. Все будет хорошо, волосы вырастут, рука поднимется. Вперед и с песней на службу. Больше к теме онкологии я на страницах этой книги возвращаться не стану, но мне кажется, что, пройдя через все испытания, уготованные онкологическим больным, я могу давать советы тем женщинам, которые только что услышали из уст врача диагноз: «рак молочной железы». Это не смертный приговор – рак успешно лечится, и большинство из вас через какое-то время вновь станут здоровыми людьми.

Узнав о том, что результаты пункции плохие, немедленно соглашайтесь на операцию. Чем раньше попадете на операционный стол, тем лучше. Ни в коем случае не идите к экстрасенсам, хилерам, колдунам и бабкам-шептухам – упустите время. Да, хирурги люди жесткие, если не сказать грубые. Они с обескураживающей простотой сообщают: «Отрежем «верх», а может, «низ», потом пройдете химиотерапию, облучение, сядете на гормоны…»

Воображение рисует толстую, лысую, изуродованную тетку, в которую вы должны неизбежно превратиться после операции. И тогда очень многие кидаются к тем, кто обещает с ласковой улыбкой: «Дорогая, я просто повожу вокруг тебя ручками, и болезнь сама пройдет». Вот так человек и попадается на крючок.

Не верьте, сам по себе рак молочной железы не пройдет. Если явитесь к докторам на начальной стадии заболевания, то почти со стопроцентной гарантией выживете. Если позже – ваши шансы уменьшаются, и не дай бог вам обратиться к врачам совсем поздно. Вы наверняка слышали от кого-нибудь фразу: «Ох уж эти хирурги! Не сумели спасти Анну Ивановну, скончалась бедняжка!» Извините за грубость, но, скорее всего, несчастная Анна Ивановна сама виновата, запустила болезнь. А умереть можно и от аппендицита, если ждать, пока разовьется перитонит.