— Ваше сиятельство, я совсем не… — робко запротестовал Ксенофонтов.

— Ладно, ладно, не оправдывайтесь, — отмахнулся Григорий Васильевич, — я вас совсем не к этому призываю. Знаете, чем еще хороша Хитровка?

— Не имею чести знать.

— Здесь концентрируется практически весь преступный мир Москвы, и в этом случае нам его легче контролировать. Представьте себе, если бы мы все-таки его устранили? Это была бы просто катастрофа! Наши громилы и мелкие преступники разбежались бы, как тараканы, по всей Москве. Так что, признаюсь вам откровенно, я горячо ратую за сохранение этого преступного оазиса.

— Виноват-с!

— Полноте, право, — вяло отмахнулся Аристов. — Не нужно никаких извинений. А знаете, почему мне еще нравится Хитровка?

— Не могу знать, — все больше удивлялся Ксенофонтов.

Аристов всегда умел расшевелить собеседника. Не зная того, что разговариваешь с генералом полиции, можно было бы предположить, что слушаешь рассуждения крепкого хитрованца.

— А потому, что это почти живой организм, которому не чуждо самосовершенствование. На Хитровке обнаруживается все то же самое, что мы привыкли видеть в нашем цивилизованном обществе. Здесь имеется самый низший слой — люди, не помнящие родства, в нашем понимании, просто мещане. Их большинство. Свои купцы и ростовщики. По-другому, это скупщики краденого. И конечно же, знать! Так сказать, графы и князья преступного мира, по-другому, громилы и храпы. О-очень серьезная публика. И разумеется, весьма опасная. И знаете, кто находится на вершине этого сообщества?

— Не имею чести знать, — проговорил Ксенофонтов и тут же пожалел об этом.

— А вот это вы напрасно, — очень серьезно укорил Аристов. — Наверху всякого любого благородного общества находится генерал-губернатор, и наша Хитровка в этом случае не является исключением.

Ксенофонтов непонимающе вытаращил глаза:

— Это в каком смысле слова генерал-губернатор?

Аристов покровительственно улыбнулся:

— В самом прямом, милейший мой Влас Всеволодович. Человек, который заправляет этим мирком под названием Хитров рынок, и будет генерал-губернатором для всех проживающих. Без его прямого или косвенного участия на Хитровке не проходит ни одно мало-мальское дельце. Он прекрасно осведомлен обо всех кражах и грабежах, которыми занимаются его подопечные, и, само собой разумеется, от всего этого он имеет свою долю. Так вот, на самой вершине стоит некто Парамон Миронович, или, по-другому, старик Парамон. Личность во всех отношениях темная и знаменательная. Мы даже не знаем точно, какое он имел имя при крещении. Не знаем, откуда он родом, не знаем его прошлого. В общем, не знаем ровным счетом ничегошеньки! А знать о нем побольше ой как хотелось бы!

— И где же проживает этот… старик Парамон? — все больше удивлялся Ксенофонтов.

Теперь он понимал, что в кратковременных паузах между пьянками и похождениями по нетерпеливым вдовушкам господин Аристов весьма активно занимался государственными делами, что принесло ощутимые плоды.

— Здесь. В самом центре Хитровки, — был лаконичный ответ. — Посмотрите на это двухэтажное здание. Не впечатляет, не правда ли? Обшарпанное, грязное, штукатурка облупилась, но смею вас заверить, внутри оно не в пример богаче. В этом дворце и проживает Парамон. Только вот беда, нам его не удалось обнаружить ни при одной из облав — всякий раз он непременно скрывался. А знаете, в чем его секрет?

— Нетрудно догадаться, скорее всего, он имеет каких-то информаторов.

— Я тоже пришел к такому же выводу. Буду очень удивлен, если мы его здесь все-таки встретим. Вы мне не составите компанию, уважаемый Влас Всеволодович?

— Почту за честь.

— Тогда пойдемте и не будем терять больше время. Я почему-то очень надеюсь на удачу.

— А если мы его обнаружим там, как же нам следует поступать? Ведь наверняка документы у него будут в порядке.

Аристов сделался серьезным, а на переносице пролегла глубокая морщина.

— Очень непростой вопрос. Прямо-таки даже и не знаю, как вам ответить. Будет все очень просто, если мы обнаружим где-нибудь у него в тайниках награбленные вещички. Но я не думаю, что он так безнадежно глуп и станет хранить похищенное у себя дома. В этом случае его ожидает каторга.

— А если у него ничего не обнаружится? — с наивностью гимназиста начальных классов поинтересовался Ксенофонтов.

— Придется что-нибудь придумать, — произнес Аристов, улыбнувшись. — Жизнь он прожил долгую и наверняка грешков накопил немало.

— Черт меня подери! — выругался старик Парамон.

— Что случилось? — обернулась Душечка Дуня.

Факел в ее руках ярким пламенем освещал выложенные крупным камнем своды, оставляя на белой поверхности черные отметины. Сажа ровным слоем ложилась на стены, в виде крохотных звездочек падала на почерневший от времени пол.

— Закладные забыл!

Рука девушки дрогнула, и ворох красных искр просыпался на каменный пол.

— Что же теперь делать?

— А чего тут поделаешь? — нервно отозвался старик. — Возвратиться нужно да и забрать! А иначе всем нам на каторге гноиться!

— Где же ты их оставил?

— То-то и оно что в шкатулке.

— Так она же закрыта, как же без ключа?

— Что за дура баба! — в сердцах воскликнул Парамон. — Грохни шкатулку об пол, так она и рассыплется, и никакой ключ не понадобится. Ты вот что, Дуня, — старик уже ругал себя за излишнюю несдержанность, — иди себе и ни о чем не думай, а я уже следом подойду. — И он уверенно зашагал обратно.

Горящий факел в руке старика срывал с тоннеля маску тьмы, озаряя желто-красными бликами арочную кладку. Через несколько минут старик подошел к дубовой двери, обитой стальными пластинами, и повернул до конца по часовой стрелке металлическое кольцо. Замок заскрежетал, резанув гробовую тишь печальной музыкой, после чего потянул на себя дверь, и она, легко заскользив на петлицах, послушно распахнулась. Парамон задвинул дверь шкафом и вошел в комнату. Шкатулка, выполненная из красного дерева, с золотыми пластиночками на ребрах, стояла в самом центре стола и бросала вызов всем вошедшим своим великолепием. Шкатулка была с секретом: на одной из граней находилась маленькая кнопка, ни цветом, ни рельефом не отличавшаяся от поверхности. Следовало надавить на кнопку и держать ее в течение нескольких секунд, тогда крышка распахнется с мелодичным звучанием.