— Я куплю себе ранчо, Жоли, и начну жизнь с чистого листа. — Джордан обнял девушку за плечи и притянул к себе. — Я много думал об этом, Жоли, и решил: в Мексику я не поеду! Что мне там делать? Валяться кверху пузом на солнышке? Пусть лучше у меня будет свой клочок земли, лошади, коровы… то есть я хотел сказать, у нас. Нарожаем детей, Жоли, если ты их так хочешь, и будем жить в свое удовольствие — долго и счастливо… А, Жоли?

Девушка молчала. Джордан слегка отстранил ее от себя и удивленно посмотрел ей в лицо. В чем дело? Неужели она передумала становиться его женой?

— В чем дело, Жоли? — недоуменно спросил Джордан. — Или ты уже передумала выходить за меня замуж?

— Нет, Жордан, я не передумала. Я хочу быть nighaasdza— очень хочу, — ответила Жоли дрожащим голосом. — Но мне хочется, Жордан, чтобы это было как надо… — Она не договорила.

Джордан снова притянул девушку к себе и нежно поцеловал в щеку.

— Все будет так, как ты захочешь, любимая, — ласково прошептал он.

— Извините, что мешаю вам любезничать, — вмешался Эймос, — но мне все же хочется выбраться из этой чертовой пещеры, а свет, что падает из проема, слабеет. Это означает, что там, на поверхности, наступает вечер. Хочется все-таки выбраться из этого приятного местечка до утра, особенно если учесть, что масло в наших фонарях уже на исходе.

— Не хватало еще, чтобы они погасли! — недовольным тоном добавил Гриффин.

— Без паники, приятель! — успокоил его негр. — Нытьем делу не поможешь. Понеси-ка пока этот фонарь!

Поднявшись с земли и взяв фонарь, Гриффин последовал за остальными.

Блуждать, однако, им пришлось еще дня полтора. Не один раз казалось, что впереди виден выход — но тоннель снова приводил их в тупик или в очередной подземный зал. Несколько раз они обнаруживали, что блуждают по кругу, возвращаются на то место, где уже побывали. Совсем обессилев, они решили устроить передышку.

Гриффин в изнеможении прислонился к стене, чувствуя, что от усталости и голода у него кружится голова.

Что толку от всего золота мира, если ему, Гриффину, суждено навек остаться погребенным в этом бесконечном лабиринте подземных тоннелей, петляющих, похоже, по всей территории штата Нью-Мексико?

Гриффин скользнул рукой по стене — и вдруг похолодел от ужаса. Вместо холодного камня — иного Гриффин и не ожидал — он вдруг ощутил что-то мягкое, волосатое, похожее на шкуру животного. Присмотревшись, Гриффин обнаружил, что это «что-то» и вправду было старой бизоньей шкурой, которая покрывала высокий, в человеческий рост, штабель каких-то металлических слитков. На золото, однако, они были непохожи — с виду металл скорее напоминал чугун. Но когда Гриффин, вытянув один из «кирпичей» из кладки, потер его о свою рубашку, тот заблестел так, что сомнений уже не оставалось — перед ними было чистое золото.

— Господа, — торжественным голосом произнес Гриффин, — и вы, милая дама, — поздравляю вас с находкой!

Ответом парню была гробовая тишина — утомившись не меньше его, остальные, очевидно, просто не расслышали его слов. Гриффин повторил свои слова еще раз, уже громче. Выражение восторга было довольно вялым, но это объяснялось лишь сильной усталостью «господ и милой дамы». Гриффин высоко поднял слиток над головой.

— Похоже, Жоли, — произнес он, — ты знала, что говоришь, когда рассказывала нам о золоте падре Ла Рю! Да здесь тысячи слитков, тысячи!

— Да, — коротко ответила Жоли. В этот момент золото меньше всего занимало ее мысли. Она понимала, что, вероятно, должна разделить всеобщий восторг, но чувствовала себя слишком уставшей для этого. Ступни ее были избиты от долгого хождения по камням, ноги гудели. Волдыри Джордана вскрылись и причиняли ему боль, но он ни разу не пожаловался. Эймос тоже умудрился где-то достаточно сильно поранить ногу, и Джордану пришлось пожертвовать ему свою рубашку, разорвав ее на бинты.

Жоли ощущала себя словно в бреду. Мысли ее кружились, как в калейдоскопе, и она тщетно пыталась собрать их воедино. Ей все время казалось, что она забыла какую-то маленькую, но важную деталь. Но какую? Как ни напрягала Жоли память, вспомнить ее не могла. Мысль все время ускользала. В какой-то момент девушка впала в оцепенение, а когда очнулась от него, то увидела, что мужчины увлеченно считают золотые слитки.

«Когда же наконец они насытят свою жадность?» — с горечью подумала Жоли. И тут ее вдруг осенило. Золото! Когда-то, много лет назад, она уже видела эту картину — штабели золотых слитков, прикрытые старой бизоньей шкурой… И от этого места шел тоннель, выходящий наружу у пика Хембрилло!

— Жордан! — воскликнула Жоли и вскочила на ноги. — Я вспомнила, я вспомнила! Отсюда есть выход — там. — Она указала направление рукой. — Я вспомнила!

— Ты уверена, Жоли? — недоверчиво спросил Джордан.

— 'Аи! На этот раз уверена. Я несколько раз бывала здесь. Помню, за этими штабелями лежал старый меч, я играла им, он еще сломался пополам… да вот же он! — Нагнувшись, Жоли подняла заржавленный обломок меча. — Видите?

— Видим, — воодушевился Джордан. — Пошли. Я соскучился по солнечному свету, черт побери! Но на всякий случай, Эймос, не забывай делать зарубки.

Гриффин связал несколько золотых слитков, словно вязанку дров, своим ремнем.

— Возьму их с собой, — заявил он, — на случай, если нам не удастся сюда вернуться.