– Нам далеко ехать? – спросил он.

– Недалеко. Около Хамберга.

– И что будет около Хамберга?

– Мой отец и старший брат держали там хижину для подледного лова – совсем неподалеку от берега – и ездили туда в феврале. Иногда они таскали с собой Малыша Стиви, хотя тот скулил и плевался. Я тоже несколько раз была там. Может быть, и есть какое-нибудь более глупое занятие, чем сидеть в холодной хижине, уставившись в дыру во льду, но я о нем никогда не слышала. Но кто-то из старых capos [40] все еще держит эту хижину, невзирая даже на то, что никого из Фарино, пользовавшихся ею, уже нет на свете.

– Я и не знал, что на Эри зимой ловят рыбу. Неужели лед бывает настолько толстым, что по нему можно ходить?

– Мы поедем по нему на автомобиле.

– Но разве там сейчас не плавают большие суда?

– Нет.

Это было все, что Курцу хотелось знать. Он сосредоточился на том, чтобы не заснуть, а большой автомобиль тем временем полз вперед сквозь валивший стеной снег. Когда они съехали с эстакады на шоссе № 5 и покатили мимо небольших поселочков, таких, как Локсли-Парк и Маунт-Вернон, гололедица на дороге уменьшилась, зато снегопад сделался еще сильнее.

– Вы все еще участвуете вместе со мной в этом деле, Курц?

Голос женщины заставил его стряхнуть наплывавшую дремоту.

– В каком деле?

– Вы знаете. Гонзага.

– Не знаю.

Несколько минут Анжелина молча управляла машиной.

– Почему вы не говорите мне о своем настоящем плане, – нарушил молчание Курц. – О ваших ближних и дальних целях. Пока что вы просто пытаетесь использовать меня втемную, как какого-нибудь проклятого террориста-смертника из «Хамас». [41]

– А вы использовали меня, – сказала она. – Сегодня вы были готовы пустить меня в расход, чтобы добраться до Эмилио.

Курц лишь пожал плечами. Он ждал продолжения.

– Если Малыш Героин выйдет из Аттики этой весной, будет уже слишком поздно, – помолчав, сказала Анжелина. – Меня отымеют. С Семьей Фарино будет покончено. Стиви рассчитывает, что ему удастся оседлать этого тигра, но Эмилио счавкает его через шесть недель. Даже раньше.

– Ну, и что из того? Вы всегда можете вернуться в Италию или уехать куда-нибудь еще. Скажете, нет?

– Нет, – ответила Анжелина. Она произнесла это короткое слово с таким усилием, будто бросала копье. – К чертям! Гонзаги давно, очень давно планировали это… это истребление Фарино. Это отец Эмилио шестнадцать лет назад заманил моего отца в засаду и искалечил его. Эмилио изнасиловал меня семь лет назад, прежде всего из-за той ненависти, которые Гонзаги питают к нам; а уж все остальные побуждения – потом. И я ни за что на свете не позволю им уничтожить нашу семью без борьбы. – Она снизила скорость, высматривая в буране перекресток, и свернула направо, к озеру.

– Ну, допустим, я убью для вас Гонзагу, – сказал Курц. – После этого или вы, или какое-нибудь из нью-йоркских семейств разделается со мной, но что же тогда останется вам? Малыш Героин будет все так же рулить событиями, находясь в Аттике.

– Но он не сможет выйти оттуда без помощи подкупленных Гонзагой судей и людей из комиссии по досрочному освобождению, – ответила Анжелина. – Это даст мне время для того, чтобы попытаться собрать все воедино. Если возрожденная Семья Фарино будет зарабатывать для них деньги, нью-йоркские боссы закроют глаза на то, кто на самом деле заправляет делами в Буффало.

– Но в руках вашего братца все равно останутся и рычаги, и контроль за деньгами, – возразил Курц. – Если образуется вакуум, ему потребуется всего лишь перекупить судей, которым платил Гонзага.

– Да.

Асфальтированная дорога закончилась возле заснеженного лодочного причала, который плавно уходил вниз, в озеро. Два ряда смутно различимых красных сигнальных фонарей обозначали временную дорогу, проложенную по льду озера Эри.

Ветер и снег постепенно заносили колеи, оставленные несколькими грузовиками и снегокатами.

– Проклятые Гонзаги, – пробормотала Анжелина, медленно сводя машину вниз по причалу. Она говорила, не думая, – только для того, чтобы немного разрядить напряжение от чрезвычайно трудной езды. – Пока папа и мои родственники занимались консолидацией игорного бизнеса и проституции, они смогли купить себе лишь несколько судей. А Гонзаги тратили свои деньги на подкуп высокопоставленных чиновников. Черт возьми, большинство высших чинов из полицейского управления Буффало сидит у них на жалованье.