— Тоже занятие полезное, — я усмехнулся. — Второго такого еще поискать!

— Да уж, — Стопарь довольно улыбнулся. — Порода у нас крепкая! Дед мой, до ста лет, молотом махал — вся округа смотреть приходила! А помер глупо — с моста в реку упал и головой о камень саданулся… А отец в пьяной драке погиб — один против шайки, вроде этих вот, вышел, его и зарезали, в подворотне. Он человек пять разметал по стенкам, ну да тут ему в спину финку и всадили. А потом еще лежачего добивали — так подойти боялись.

Тоже, уголовники, мать их…

Туча, что-то вспомнив, утёрла слезу. Она посмотрела на Элину, прикрывшую глаза, и спросила:

— Никак, любишь его?

Элина еще теснее прижалась ко мне, не отвечая, ее рука скользнула мне под рубашку.

— Бывает ведь… — задумчиво произнесла женщина. — О такой любви только в кино показывали. А у тебя чисто гарем, какой-то!

— Да нет у меня гарема, — я улыбнулся. — У меня — две жены. Не четыре и не десять… Они — как сестры. И даже больше, чем сестры. И третьей мне не нужно.

— Куда ещё, — Стопарь хитро усмехнулся. — на этих бы силенок хватило!

Элина молча затряслась в смехе, она поняла, на что намекал могучий старик!

Зато я не смеялся — она не ответила на прямой вопрос Тучи, и я, лишний раз подумал о том, что еще никогда девушка не признавалась мне в любви…

— А что, Сова ещё не вернулся?

— Он далеко, — я кивнул женщине. — Возле пустоши. Мы не можем пропустить появление банды, а это самая кратчайшая дорога к поселку, если Сыч решится напасть внезапно.

— Не решится, — Стопарь подбросил в огонь поленьев. — Толпой на одного — это они мастера. Они теперь напуганы — вдруг, в поселке, все под твою руку подались? Тогда у Сыча шансов больше нет…

— Не знаю… Кто-то докладывает бандитам о том, что творится в долине. И этот человек — отсюда. Не Святоша — тот пока, как в рот воды набрал.

Чувствует свою вину, или просто боится, что мы ему можем напомнить про его речи… Череп понемногу присматривается к тем, кто ходит с ним на охоту. Я поручил ему разложить их, но пока безрезультатно. Они тоже бояться… Люди в прерии злы, и пролитая кровь еще будет долго помниться… У них мозги набекрень свёрнуты ещё в детстве. Другой жизни не понимают и не признают.

— Потому их в шахту и загнали, как самых отъявленных! — Стопарь непримиримо ругнулся вполголоса.

— Матери у них были, или как? — Туча снова вздохнула.

— А ты спасибо нашей власти скажи — это она их расплодила в таких количествах! Что же это за страна у нас такая? Где за воровство, в особо крупных… — становятся депутатами! А за булку в магазине — до пяти лет!

Слышал я, как-то, у нас чуть ли не каждый десятый в тюрьме побывал! Или в семье кто-то да сходил на ту сторону… Это что — норма такая была? Чтобы из страны одну сплошную зону сотворить? Пройти нельзя — то разборка, то перестрелка!

— Не кипятись, старый, — Туча осадила кузнеца. — Народ перебудишь…

— Хрен его разбудишь! — он опять зло выругался, не стесняясь задремавшей

Элины. — Им хоть кол на башке теши, все едино. Прав Сыч — не он, так

Святоша на шею взберется, а они и рады будут. Нет, Дар, давай-ка ты сам долину под форт подминай… Иначе, не жить нам спокойно. Чует мое сердце, еще столкнемся мы с этим монахом, язви его душу!

— Пока, другие проблемы есть — Сыч!

— Думаешь, осмелится гад, после всего?

— Должен. Иного выхода у него нет. Именно у него — нет.

Сова предпринял две глубокие разведки по окраинам долины на северо-восток.

Он и раньше собирался пойти туда — путь, однажды проделанный Беном и

Салли, не давал ему покоя. Раньше все не хватало времени, а события двух последних месяцев и вовсе отодвинули все лишнее на второй план. Угроза, исходящая от людей Сыча и вовсе, казалось бы, поставила на этом точку. Но, посоветовавшись промеж собой, мы решили, что стоит посмотреть, как живут в самых дальних становищах долины. И заручиться их поддержкой, если повезет.

По слухам, эмиссары банды побывали и там. Мы понимали, что это означает — на таком расстоянии, бандиты могли надеяться, что вести об их преступлениях, не дойдут до поселка у озера, а значит, и до меня. Сова отправился не один — Ясная Зорька теперь всюду сопровождала мужа. После гибели подруги, такой нелепой и трагической, она не покидала его ни на минуту, и сурового индейца это иногда начинало раздражать. Впрочем, я ни разу не видел, чтобы меж ними были какие-то размолвки. Практически, воспитанная своим мужем, она ни разу не повышала на него голос и не осмеливалась вставлять замечания… Сова часто повторял нам, что настоящая скво должна выполнять указания своего мужчины беспрекословно, и Зорька в его присутствии сразу, словно, становилась меньше и тише. Хотя это был не страх перед индейцем — она так привыкла. Но, оставаясь в компании Наты и