– Они – как отображение реальности, сформированной согласно метафизическим замыслам художника, - сказал он, непрошеные слова слетели с его губ.
– Художник изображает те аспекты действительности, которые представляют фундаментальную сущность природы человека. Понять, что такое «понимать саму галактику». Госпожа де Анжелус находится на борту Гордости Императора, я должен представить тебя ей.

Феррус хмыкнул и спросил:

– Почему ты так хочешь иметь такие вещи? Они - отвлечение от нашего долга перед Императором и Хорусом.

Фулгрим покачал головой:

– Эти работы будут весомым вкладом Детей Императора в приведённую к согласию галактику. Да, ещё есть планеты, чтобы завоевать их, и есть враги, чтобы уничтожить их, но что будет с галактикой, если некому будет оценить то, что было выиграно? Империум будет пустотой, если отринет искусство, поэзию, музыку и тех, кто оценит их. Искусство и красота тем ближе к божественности, как мы находим в эту безбожную эру. Люди в своей повседневной жизни должны стремиться создавать искусство и красоту. Это будет тем, что поднимет Империум вовремя, и это сделает нас бессмертными.

– Я все еще думаю, что всё это отвлекает, - сказал Феррус Манус.

– Не всё, Феррус, принципами Империума есть искусство и наука. Убери их или позволь им деградировать, и Империума не станет. Сказано, что империя следует за искусством, а не наоборот, как некоторые более прозаической природы могли бы предположить, и я скорее буду жить без пищи или воды в течение многих недель, чем без искусства.

Феррус не выглядел убежденным и указал на незаконченные работы, которые лежали в дальнем конце зала.

– Так, а что же вон те? Они не очень хороши. Что они изображают?

Фулгрим почувствовал прилив гнева, но подавил его прежде, чем мог показать.

– Я предавался творчеству, но здесь ничего серьёзного, - ответил он, но предательское чувство кипело в нём, что его работу так легко осмеяли.

Феррус Манус пожал плечами и сел на высокий деревянный стул прежде, чем выпить чашу с вином, набранным из серебряной амфоры.

– Ах, как хорошо быть среди друзей, - сказал Феррус Манус, поднимая чашу.

– Это так - согласился Фулгрим.
– Мы редко видим друг друга, особенно теперь, когда Император возвратился на Терру.

– И взял с собой Кулаков, - сказал Феррус.

– Я слышал, - сказал Фулгрим.
– Дорн чем-то оскорбил нашего отца?

Феррус Манус покачал головой.

– Я не осведомлён насчёт этого, но кто знает. Возможно, Хорус сказал.

– Ты действительно должен попытаться привыкнуть называть его Воителем.

– Знаю, знаю, - сказал Феррус, - но мне всё ещё трудно думать о Хорусе как о Воителе, понимаешь?

– Понимаю, но такова жизнь, брат, - обратил внимание Фулгрим.
– Хорус - Воитель, а мы - его генералы. Воитель Хорус командует - мы подчиняемся.

– Ты прав, конечно. Он заслужил это, я подчинюсь ему, - сказал Феррус, поднимая чашу. Ни у кого нет большего числа побед, чем у Лунных Волков. Хорус заслужил нашу преданность.

– Говоришь, как верный последователь, - улыбнулся Фулгрим, внутренний голос подстрекал его подначить брата.

– Что это значит?

– Ничего, - сказал Фулгрим, взмахнув рукой.
– Ну же, разве ты не надеялся, что это будешь ты? Разве ты не желал всем сердцем, чтобы Император назвал тебя своим регентом?

Но Феррус решительно мотнул головой.

– Нет.

– Нет?

– Я могу честно сказать, что нет, - сказал Феррус, осушая свою чашу и наливая ещё.
– Ты можешь представить себе весь груз ответственности? Мы столь далеко зашли Императором во главе, но я не могу даже начать чувствовать амбиции, которые должны быть, чтобы возглавить крестовый поход по завоеванию галактики.

– Итак, ты не думаешь, что Хорус готов к этому?
– спросил Фулгрим.

– Не совсем, - усмехнулся Феррус, - и не передёргивай, брат. Я не буду заклеймен как предатель за то, что поддержал Хоруса. Если кто из нас и мог быть Воителем, то только Хорус.

– Не все думают так.

– Ты имел в виду Пертурабо с Ангроном, не так - ли?

– Среди прочих, - допустил Фулгрим.
– Они выказывали своё... беспокойство в связи с решением Императора.

– Независимо от того, кто был бы выбран, им бы не понравилось это, - сказал Феррус.

– Вероятно, - согласовал Фулгрим, - но я рад, что это всё-таки Хорус. Он достигнет больших высот.

– Я выпью за это, - сказал Феррус, до дна испивая свою чашу.

Он - подхалим, и легко поколеблется... прозвучал голос в его голове, и Фулгрим удивился его силе.