«Мы можем начать всё сначала», с надеждой предложила она.

И это было довольно правдиво. Стефан хотел вернуть ей те чувства, которые она подарила ему в его комнате. Он хотел ее крепко обнять и целовать ее до тех пор, пока она не начнет трепетать. Хотел заставить ее таять в его объятиях, почти теряя сознание от этого.

Он мог всё это сделать. Не только потому, что он изучил одну или две вещи о женщинах, за то время пока был вампиром, но потому что он просто знал Елену. У них действительно было единое сердце, единая душа.

«Пожалуйста?» пропела Елена.

Но она была так молода, так уязвима в своей белоснежной длинной ночной рубашке, с ее сливочно-белой кожей, покрывшейся нежно-розовым румянцем в ожидании. Воспользоваться подобным совершенством это… это неправильно.

Елена распахнула свои фиолетово-синие глаза, посеребренные лунным светом, и посмотрела прямо на него.

– Ты хочешь… - Рассудительно сказала она, но с озорным блеском в глазах.
– … проверить, сколько раз сможешь заставить меня произнести «пожалуйста»?

«О Боже, нет». Но это прозвучало настолько по-взрослому, что Стефан беспомощно обнял ее. Он поцеловал ее шелковистую макушку. Поцелуями проложил дорожку вниз по ее лицу, только избегая ее маленького рта, который был подобно бутону розы, приоткрытого в немой просьбе. Я люблю тебя. Люблю. Он заметил, что с сокрушительной силой сжимает ее ребра, и попытался отпустить, но Елена схватила его руки так сильно, как только смогла, удерживая их на месте.

– Ты хочешь, - пропела она всё тем же чистым и бесхитростным голосом - проверить, сколько раз я смогу заставить тебя сказать «пожалуйста»?

Стефан на мгновение вытаращился на нее. Потом, с бешено бьющимся сердцем он припал к нежному бутону ее губ и поцеловал со всей страстью, пока он сам не почувствовал такое сильное головокружение, что ему пришлось отстраниться от нее, но только на пару дюймов.

Затем он снова посмотрел ей в глаза. Любой мог потерять себя в таких глаза, мог навсегда упасть в их фиолетовые звездные глубины. Он хотел. Хотел больше всего на свете.

– Я хочу целовать тебя,- прошептал он прямо в ее правое ушко, легонько прикусив его.

Да. В этом она была уверена.

– Пока ты не потеряешь сознание в моих объятьях.

Стефан почувствовал, как сладостный трепет охватил всё ее тело. Он увидел, что она прикрыла свои удивительные фиолетовые глаза, затуманенные от наслаждения. Но к своему удивлению он услышал от нее произнесенное вслух, немного запыхавшееся «да».

И так он и сделал.

Елена припала к нему, мелко дрожа всем телом. Он своим ртом заглушил ее тихий всхлип, поцеловав ее. И затем, потому что пришло время, и потому что дрожь начала становиться болезненной, а дыхание Елены стало затрудненным и учащенным, когда он давал ей отдышаться, и он действительно испугался, что она может упасть в обморок, Стефан ногтем вскрыл вену на своей шее для нее.

А Елена, которая когда-то была просто человеком, и была в ужасе от мысли о питье чужой крови, прижалась к нему с приглушенным радостным писком. Затем он почувствовал ее теплый рот на своей шее, ее сильную дрожь, и его заполнило пьянящее ощущение вытягивания из него крови той единственной девушкой, которую он любил. Он хотел отдать Елене всего себя, каким он был или когда-либо будет. И он знал, что она чувствовала то же самое, позволяя ему пить свою кровь. Это была духовная связь, которую они оба ощущали.

Он чувствовал, будто они любили друг друга с самого возникновения вселенной, начиная с самой первой зари самой первой звезды появившейся во тьме. Это было чем-то очень первобытным, и очень глубоко укоренившимся в нем. Когда он впервые почувствовал, как она пьет его кровь, то ему пришлось уткнуться ей в макушку, чтобы заглушить вскрик удовольствия. Затем он неистово шептал ей о том, как он любит ее, что они всегда будут вместе, шептал на дюжине разных языках что-то ласковое и глупое. А потом не было больше слов, а были только чувства.

И таким образом они медленно по спирали поднимались всё выше в лунном свете. Ее длинная белая ночная рубашка, иногда обертывалась вокруг его черных штанов, пока они не достигли верхушек деревьев, живых и засохших, но всё еще стоящих.

Это был очень важный, очень личный их обряд, и они были слишком ослеплены счастьем, чтобы беспокоиться об опасностях. Но Стефан уже проверял всю местность, и он знал, что и Елена тоже проверяла ее. Не было никакой опасности, были только они вдвоем, плывя и покачиваясь в лунном свете, который освещал всё вокруг.