Шрифт:
— Она с ними разговаривает?
— Ну… старается как можно меньше, но куда денешься? Не может же она всю жизнь с ними собачиться, как-никак двадцать лет соседи…
Бедной Жожо светило остаться одной с Пипи-Пьером и мамой…
— Она все время плачет, — поделилась со мной Коринна.
— Еще, чего доброго, завалит экзамен по французскому. Ты уверена, что хочешь снять квартиру?
— Я? Да я видеть его больше не могу! Десять лет с ним выдержать, тот еще подарочек!
— Он все-таки славный…
— Я, что ли, прозвала его Пипи-Пьером?
После этих слов я захихикала.
До каникул оставалось девять дней!
— Класс! — повторяли мои сестры, выходя из метро.
Я не смогла приехать за ними на вокзал на машине: в пятницу мою «Пежо-205» угнали.
— Кто угнал твою машину? — спросила меня мама по телефону.
— Если б я знала, забрала бы ее назад! Она была припаркована под метромостом, рядом с моим домом. Знаешь, что мне сказали в полиции?
— Что?
— Это самая угоняемая модель в этом году.
— Вот как? Уже и на угон машин есть мода?
Мама была огорошена, как, впрочем, и я.
— Если бы я вздумала угнать машину, уж точно не выбрала бы десятилетнюю развалюху с пробегом сто пятьдесят тысяч километров и таким кузовом, что свинью бы стошнило!
— Слушай, а сиденья у твоей машины не джинсовые?
— Да.
— Ну вот, все понятно.
— Ты думаешь, из моих сидений сшили штаны?
Несмотря на угнанную машину, своей новой жизнью я была довольна.
— Как же ты добираешься на работу?
— Всего час на PEP. [16]
— А что это такое?
— Все равно что метро, только едет дальше.
— Электричка?
— Да нет, PEP.. Сложнее всего с обедом…
— А вечером после смены твои хозяева тебя отвозят?
Мама никак не хотела признать, что я выросла.
— Ага, и одеяло мне подтыкают, когда я ложусь. Нет, вечером я беру такси.
— Мне подумать страшно, что ты ездишь в метро в час ночи!
— Да я все равно, наверно, скоро брошу. На такси вылетает столько же, сколько я зарабатываю за вечер… Найду что-нибудь другое.
16
Скоростные поезда, связывающие Париж с пригородами.
— Ты учиться-то успеваешь?
— Да.
— Думаешь, ты сможешь когда-нибудь на это жить?
Я молчу.
— А ведь ты могла бы преподавать.
— Угум…
Это у мамы пунктик «Если бы у меня была возможность, я бы так хотела быть преподавателем», — часто говорила она нам. Теперь мама довольна: Коринна хочет стать преподавателем философии. Уже с блеском окончила второй курс. Она снимет квартиру, получит преподавательский диплом. А Жоржетта хочет быть учительницей начальной школы.
— Сибилла, может, и ты бы попробовала? Преподавать, например, математику! Это ведь не каждому дано! Ты могла бы и частные уроки давать — отстающих учеников так много!
Мама гнула свое.
Но я и слышать ничего не хотела. Я твердо решила: все, что угодно, но — Париж.
Сестры отлично провели каникулы! Мы ходили в Орсе, в Лувр, съездили в Версаль. Поднялись на Эйфелеву башню.
Я отвезла их на вокзал на машине Лоранс.
— Что за имя у твоей младшей сестренки? Не ее поколения! — удивлялась моя подруга Стефани.
— Мама выбрала для нее имя самой красивой девочки своего класса.
— Наверное, она была очень красивая.
— Она ничего, твоя подруга Лоранс.
В Жоржетте говорила ревность.
— Ты очень подружилась со Стефани?
Коринна взгрустнула, вспоминая былое.
Лоранс и Стефани были как бы транспозицией моих лионских сестер — так решили сами сестры.
— Они немного похожи.
— Да? Ты думаешь?
— Ты нашла квартиру, Жожо?
— Да.
— Я так рада за тебя! Браво!
Жоржетта сдала экзамены на степень бакалавра. Готовилась к конкурсу на место в школе. Сняла однокомнатную квартирку. Она тоже не хотела жить с Пипи-Пьером.
— Почему у тебя такой жалобный голос? Квартира плохая?
— Да нет… Тут такое дело…
И Жожо сообщила мне новость: как раз тогда, когда она подписала договор об аренде, Пипи-Пьер ушел.
— Да что ты говоришь?
Собрание на эту тему мы провели по телефону. Пипи-Пьер ушел, а ведь должен был бы вздохнуть с облегчением…