Полное собрание стихотворений
вернуться

Мережковский Дмитрий Сергеевич
Шрифт:

ХХ

Но важный вид гостей пугал меня...Холодных блюд – остатков имениннойТрапезы нам хватало на три дня.Все приходило вновь в порядок чинный:Сестра сидела, скучный вид храня,С учительницей музыки в гостиной, —Навстречу ранним пасмурным лучамБыл слышен звук однообразных гамм.

XXI

Унылый знак привычек экономных, —Торжественная мебель – вся в чехлах.Но чудилась мне тайна в нишах темных,В двух гипсовых амурах, в зеркалах,В чуланах низких, в комнатах огромных, —Все навевало непонятный страх;И скучную казенную квартируУподоблял я сказочному миру.

XXII

Мне жития угодников святыхРассказывала няня, как с бесамиОни боролись в пустынях глухих.Почтенная старушка в бедном хламеМеж душегреек в сундуках своихХранила четки, ладонку с мощамиИ крестика Афонского янтарь.Я узнавал, как люди жили встарь;

XXIII

Как некое заклятие трикратыМонах над черным камнем произнесИ в воздухе рассыпался проклятый,Подобно стае воронов, утес;Я слушал няню, трепетом объятыйИ любопытством, полный чудных грез,От ужаса я «Отче наш» в кроваткеТвердил всю ночь в мерцании лампадки.

ХХIV

Познал я негу безотчетных грез,Познал я грусть, – чуть вышел из пеленок.Рождало все мучительный вопросВ душе моей; запуганный ребенок,Всегда один, в холодном доме росЯ без любви, угрюмый, как волчонок,Боясь лица и голоса людей,Дичился братьев, бегал от гостей

ХХV

И ждал чудес в тревоге непрестанной:Порой не мог заснуть и весь дрожал,Все кто-то длинный, длинный и туманный,Чернее мрака в комнате стоял...Мне ужас веял в душу несказанный,И громко звал я няню и кричал.И старшие, вокруг моей постели,То на меня сердились, то жалели.

XXVI

И лакомств мне давала мать, отецШутил; его насмешливые речиЯ слушал молча, бледный, как мертвец.И приносили в спальню лампы, свечи:«Вон там, в углу... смотрите!..» – Наконец

Он исчезал; но жду я новой встречи

С Неведомым и знаю, что опятьЕго пред смертью должен увидать.

XXVII

С тех пор доныне в бурях и в покое,Бегу ли я в толпу или под сеньДубрав пустынных, – чую роковоеВсегда, везде, – и в самый светлый день.То древнее, безумное, ночноеПрисутствует в душе моей, как тень,Как ужаса непобедимый трепет,Как вещей Парки неотвязный лепет.

ХХVIII

Но, на прогулку с нянею спеша,В знакомой лавке у Цепного мостаЯ покупал себе на два грошаКоврижки белой, твердой, как береста,И, утреннею свежестью дыша,Опять на мир смотрел легко и просто;И для меня был счастия венецМалиновый прозрачный леденец.

XXIX

В суровом доме, мрачном, как могила,Во мне лишь ты, родимая, спаслаЖивую душу, и святая силаТвоей любви от холода и зла,От гибели ребенка защитила;Ты ангелом-хранителем была,Многострадальной нежностью твоеюМне все дано, что в жизни я имею.

ХХХ

Отец сердился, вредным баловствомСчитал любовь; бывало, ты украдкойМеня спешила осенить крестом,Склонясь в лампадном свете над кроваткой,И засыпал я безмятежным сномПри шепоте твоей молитвы сладкой,Но чувствовал сквозь поцелуй любвиЯ жалобы безмолвные твои.

ХХХI

Однажды денег взяв Бог весть откуда,Она тайком осмелилась купитьИгрушку мне, чудесного верблюда;Отец увидел, стал ее бранить.Внутри была бисквитов сладких груда:И жадности не мог я победить, —За мать страдая, молча, – как убитый, —Я с горькими слезами ел бисквиты.

ХХХII

Когда на службе был отец с утра,Мать в кабинет за стол меня пускала.Я помню дел казенных нумера,Сургуч, портрет старинный генерала,Из хризолита ручку для пера,Из камня цвета млечного опалаКоробочку для марок, нож, бювар,Карандаши и ящик для сигар:

XXXIII

Предметы жадных, робких наслаждений!..Но как-то раз я рукавом свалилЧернильницу с головкою оленьей:Ни жив ни мертв, смотрю, как потопил(Что мне казалось верхом преступлений)Зеленое сукно поток чернил.Вдруг – голоса, шаги отца в передней;Вот, думаю, пришел мой час последний.

XXXIV

Я убежал, чтоб грозного лицаНе увидать; и начались упреки,Неумолимый гневный крик отца,На трату денег вечные намеки,И оправданья мамы без конца.Я понимал, что грубы и жестокиЕго слова, и слышал я мольбы,Усилия беспомощной борьбы...

XXXV

В них – долгих лет покорная усталость —Хотя бы мог я розог ожидать, —Лишь простоял в углу за эту шалость:Спасла меня заступничеством мать.Я чувствовал мучительную жалость,Семейных драм не в силах угадать, —За маму, тихий и покорный с виду,Я затаил в душе моей обиду.