Полное собрание стихотворений
вернуться

Мережковский Дмитрий Сергеевич
Шрифт:

LXXXIV

Разносчицы вдали я слышать могПевучий голос: «Ягода морошка».Небес едва был виден уголокНад крышами, где пробиралась кошкаИ трубочист; со сливками горшокКухарка ставит в ящик за окошко;И как воркует пара голубей,Я слышу в тихой комнате моей.

LХХХV

Когда же Летний сад увидел снова,Я оценил свободу летних дней.С презрением, не говоря ни слова,Со злобою смотрел я на детей,Играющих у дедушки-Крылова,И, всем чужой, один в толпе людей,Старался няню, гордый и пугливый,Я увести к аллее молчаливой.

LXXXVI

В сквозной тени трепещущих березНа мраморную нимфу или фавнаСмотрел я, полный нелюдимых грез;И статуя Тиберия [35] забавна, —Меня смешил его отбитый нос,Замазкою приклеенный недавно.Сентябрь дубы и клены позлащал,Крик ворона ненастье предвещал...

LXXXVII

Стучится дождь однообразно в стекла.К экзаменам готовлюсь я давно,Зевая, год рожденья Фемистокла [36] Твержу уныло и смотрю в окно:В грязи шагая, охтинка промокла...И сердце скукой мертвою полно.Решить не в силах трудную задачу,Над грифельной доской едва не плачу.

35

Тиберий, Клавдий-Нерон (42 до н. э. – 37 н. э.) – римский император.

36

Фемистокл (ок. 525 – ок. 460 до н. э.) – афинский полководец.

LXXXVIII

Но вот пришел великий грозный час:Вступая в храм классической науки,Чтобы держать экзамен в первый класс, —Я полон дикой робости и муки.Смотрю в тетрадь, не подымая глаз,Лицо в чернилах у меня и руки,И под диктовку в слове «осенять»Не знаю, что поставить – е иль ъ.

LXXXIX

Я помню место на второй скамейке,Под картою Австралии, для книгМой пыльный ящик, карандаш, линейки,Казенной формы узкий воротник,Мучительный для детской тонкой шейки.Спряжение глаголов я постигС большим трудом; и вот я – в новом мире,Где божество – директор в вицмундире.

ХС

От слез дрожал неверный голосок,Когда твердил я: lupus... conspicavit...In rupe pascebatur... [37] и не могПрипомнить дальше; единицу ставитМне золотушный немец-педагог.Томительная скука сердце давит:Потратили мы чуть не целый год,Чтобы понять отличье quid и quod [38] ;

ХСI

А говорить по-русски не умели.И, в сокровенный смысл частицы ut [39] Стараясь вникнуть, с каждым днем глупели.Гимнастика ума – полезный труд,Направленный к одной великой цели:Нам выправку казенную дадутДля русского, чиновничьего строя,Бумаг, служебных дел и геморроя.

37

Волк... увидел... пасущихся на горе... (лат.).

38

Зачем и почему (лат.).

39

Как, когда, чтобы, о если бы (лат.).

ХСII

Так укрощали в молодых сердцахВольнолюбивых мыслей дух зловредный;Теперь уже о девственных лесах,О странствиях далеких мальчик бедныйНе помышлял: потухла жизнь в очах.В мундир затянут, худенький и бледный,По петербургской слякоти пешкомЯ возвращался в наш холодный дом.

XCIII

Манить ребенка воля перестала:Царил над нами дух военных рот.Как в тонких стенках твоего кристалла,Гомункул, умный маленький урод,Душа без жизни в детях жить устала...Болезненный и худосочный род —К молчанию, к терпенью предназначен,Чуть не с пеленок деловит и мрачен.

XCIV

В тот час, как темной грифельной доскиИ словарей коснулся луч последнийТуманного заката, и тоскиНапев был полон в комнате соседнейСтарухи няни, штопавшей чулки, —Далекий шум послышался в передней...Мне было скучно, и на груды книгЯ головой усталою поник...

ХСV

Вдруг голос мамы, шорох платья милый,Ее шагов знакомый легкий звук...Я побледнел и алгебры постылойУчебник на пол выронил из рук.Не от любви с неудержимой силойЗабилось сердце, – это был испуг:Я в классицизме, в мертвом книжном хламеТак одичал, что позабыл о маме

XCVI

За год разлуки: как угрюмый зверь,Со злобою смотрел на злые лицаУчителей; казалася теперьМне падежей неправильных таблицаВажней любви... От матери за дверьЯ спрятался; как пойманная птица,Дрожал в углу, безмолвие храня, —И вдруг она увидела меня...

ХСVII

Но я уж сам к ней бросился в объятья,Про все забыв, – сестер не слышал крикИ не видал, как прибежали братья,Закрыв глаза, к ее груди приник,Вдыхая тонкий, нежный запах платья...То был блаженства незабвенный миг.Она меня ласкала: «Мальчик бедный,Какой ты худенький, какой ты бледный!»

XCVIII

Под взорами возлюбленных очейЯ воскресал от холода и скуки,От этих долгих безнадежных дней;Пугливый, все еще боясь разлуки,Не веря счастью, прижимался к ней:Она глаза мне целовала, рукиИ волосы, и согревала вновьМеня, как солнце, вечная любовь.

XCIX

И, улыбаясь, плакали мы оба,И все, в чем сердце бедное моглоОкаменеть – ожесточенье, злобаИ мертвенная скука – все прошло:Так не боится зимнего сугроба,Почуяв жизни первое тепло,Когда ручей поет и блещет звонкий, —На трепетном стебле подснежник тонкий.