Врезавшись в знакомый бак, как экскаватор, Сашка стал разметывать в стороны все, что лежало поверх предполагаемого кейса. Пресвятая Богородица, это сколько нужно будет голыми руками дерьма перекидать?!

Сжав зубы и молясь не столько за то, чтобы его не увидели соседи, сколько за то, чтобы его не узрели преследователи, Пикулин выбрасывал все из контейнера направо и налево, не жалея окоченевших рук. Пакеты с огрызками, рваная доха, не приглянувшаяся даже бомжам, вонючий холм с прокисшей капустой…

Этого не может быть.

Контейнер был пуст, а кейса не было.

Этого не может быть…

И Сашка врезался в соседний.

– Вот-вот, – раздалось из-за спины, и Сашка, вынырнув из полуопустошенного бака, круто развернулся.

– Мое поколение ни украсть, ни покараулить, а твое, дерьмец, только по помойкам шариться!

Восторгу дяди Феди, ветерана войны, не было предела. Он стоял, держа в руке переполненную пластмассовую емкость. Протянул ее Пикулину:

– Ты возьми, сынок, я знаю, что в такси ноне дела не ахти.

– Пошел ты, дед!.. – вспылил Сашка, который только сейчас почувствовал приток адреналина.

– Но-но! – решительно запротестовал старик, вываливая мусор в бак. – Полегче. Чего ищем? Пропитание, али запонка златая завалилась, когда ананасовую кожуру из ведра вытряхивал?

– Старик, – метнув яростный взгляд в сторону ветерана, просипел Пикулин. – Я когда-нибудь над тобой буду смеяться очень долго и очень громко! Мне совесть не позволяет к ментам идти, сообщать, где ты материал на дачу берешь, но когда-нибудь ты меня доведешь до смертного греха…

– Но-но! – прикрикнул старик. – Шпана, мать твою! Смеяться он будет… Штаны подтяни, извозчик! Над ветераном Чигориным потешаться!

Вот он! Вот он, кейс!! Схватив его обеими руками, Сашка рывком выдернул свое тело из контейнера, который даже в двадцатиградусный мороз издавал такое амбре, что можно было потерять сознание.

Сашка торопился на чердак. На сегодня это было единственное место, где можно оставаться в относительном покое. При таком масштабе поисков, конечно, не исключено, что пойдут и по чердакам с подвалами, но, кажется, пока это в голову никому не пришло.

Взлетев на девятый этаж, Пикулин поднялся по лестнице и устроился у знакомой трубы. Наскоро перекусив прихваченными в киоске пирожками, он вынул из кармана крошечный складной нож и щелкнул лезвием.

Это хорошо, что он вернулся к чемоданчику. Если в нем будет нечто, что позволит явиться в ГУВД не с пустыми руками, сильно карать не станут. У милиции исчезнет главное – мотив преступления, закончившегося убийством. Не для того Пикулин, скажем, клиента убивал из-за содержимого чемодана, чтобы потом нести это содержимое в органы. А появись Сашка пустой – скажут: понял, что обложили, испугался второго срока и прибежал с невинным лицом – из-за чего, собственно? Опыта для уверток не занимать, на это, мол, и надеется. Попробуй докажи ему убийство, когда в твоем распоряжении чек из кассы такси, да, быть может, пара следов от ботинок. Хотя кто там следы снимал? Ерунда это все.

А вот братва настроена весьма категорически. Те стреляют без базара, и складывается впечатление, что им выгоднее исчезновение Сашки, чем его появление под любым предлогом в милиции.

Странно все это…

Через четверть часа он встал, прошелся с выпотрошенным кейсом по чердаку, после чего с размаху врезал им по железобетонной матке так, что он сразу стал похож на ворона, на скорости врезавшегося в телеграфный столб: створки его разлетелись в стороны, ручка взмыла куда-то под крышу, после чего мягко упала в голубиный помет. Через мгновение послышался и шум спланировавших где-то у дальних люков створок.

Вернувшись к окну, Сашка вынул из кармана пирожок и стал остервенело рвать его зубами. Через разломанную и почерневшую от старости фрамугу в лицо сифонил леденящий душу сквозняк, глаза слипались от бьющих в них похожих на стекло крошек, но он, превозмогая боль, хлопал веками и смотрел вдаль.

Хотелось материться долго, витиевато и вслух. Но золотые купола храма прямо перед его глазами мешали этому занятию.

Быть может, он ошибся, недоглядел чего от переживаний?

Вернувшись в полумрак, Сашка нашел и ручку, и обе створки. Посмотрел их еще и бросил все под ноги.

Кейс не являлся тайным хранилищем чего-то сверхсекретного. Никто не обливался потом, вшивая или вклеивая что-то между подкладкой и кожей. И в ручку ничего засажено не было. И в замки, разломанные до составляющих, и в фурнитуру. Это было просто сочетание кожи, материи, металла и пластмассы, еще недавно являвшее собой довольно дорогую вещь, а сейчас выглядевшее так, словно ее пропустили через аппарат для уничтожения бумаг. Если в кейсе что-то и пряталось, то это была, наверное, какая-то секретная молекула, втиснутая в одну из миллионов пор кожаной облицовки чемодана. Но этот секрет уже не для удовлетворения Сашкиного интереса.